Подняв вверх руки, она повернулась вокруг своей оси и спросила:
— Достаточно хорошо для «Рябиновой Рощи»?
— Достаточно хорошо для замка короля, — ответил он. — Моя Сапфира.
Она прекратила вертеться и посмотрела на него:
— Почему ты называешь меня так?
— Это — твоё имя. Оно подходит тебе. Новое имя для новой жизни.
— Ты выбрал мне новое имя?
Он колебался говорить или не говорить ей. Что она подумает, когда узнает, как его когда-то звали? Он выпрямился. Она была его любовью, и он мог сказать ей что угодно.
— Мой хозяин назвал меня Крысёныш, но теперь я вернулся к своему имени, оставшемуся ещё с жизни. Торет.
— Крысёныш? — она ухмыльнулась, как будто удивленная. — Крысёныш?
Он напрягся и осторожно проговорил, чеканя каждое слово:
— Но теперь ты — Сапфира, а я — Торет.
Возможно, она уловила его тон, потому что ее ухмылка немедленно исчезла:
— Да. Сапфира и Торет.
* * *
Сапфира настояла, чтобы Торет отвёл ее в «Рябиновую Рощу» на белое вино, прежде чем они начнут эту непонятную «охоту», которую он постоянно упоминал. Она была так голодна, что, сделав несколько глотков из своего бокала, сказала:
— Прикажи принести устриц, — вкус вина на ее языке казался каким-то неправильным.
Он покачал головой и наклонился ближе, мягко говоря:
— Ты не сможешь их съесть. Ты можешь пить чай или вино, если тебе нравится, но твоё тело не усвоит… еду.
Ей не понравилось, как это звучало. А что насчёт шоколада? Что он сделал с ней?
— Не волнуйся, скоро ты не будешь сожалеть, — продолжил он и обвёл взглядом большую комнату. — Следуй за своими инстинктами. Посмотри и приглядись, кто обращает на тебя внимание больше всего. Или еще лучше, кому бы ты больше всего хотела причинить боль.
Она осмотрела комнату, от одного человека к другому, и наконец остановилась на двух женщинах, молодой и средних лет. Они стояли у входной двери, надевая плащи. Оба плаща были оторочены белым лисьим мехом. Младшая женщина заметила, что Сапфира смотрит на неё, и, повинуясь импульсу, Сапфира улыбнулась. Женщина отвернулась, сморщив нос, как будто она учуяла что-то неприятное.
— Эти, — немедленно сказала Сапфира. Женщины с отороченными мехом плащами воротили нос от нее, как и другие на протяжении шести лет.
Торет улыбнулся и кивнул:
— Достаточно хорошо.
Он встал, и они скользнули в темноту снаружи и следовали за парой женщин четыре квартала, пока прохожих почти не стало вокруг. Торет ступил в переулок между двумя высокими закрытыми магазинами и расстегнул свою тунику и рубашку, показывая более потертую рубашку под ними. Он взлохматил волосы.
