— Ikh… veyss… nit keyn…Deitch. Get me… ah mentsch… zeit azay gif[15]. — Собеседник не двигался; — Черт возьми, с вами же есть люди, — не выдержал Фолкейн. — Я даже знаю, как одного из них зовут. Ута Хорн. Понятно? Ута Хорн.
Краок переключил Дэвида на своего собрата, сидящего на корточках у основания электронного аппарата. Из интеркома послышался нечеловеческий пересвист. Новый собеседник повернулся к Фолкейну.
— Я немного знаю латынь, — заявил он. Несмотря на вокалайзер, его акцент был настолько густым, что, будь он вареньем, его можно было бы намазывать на коржик. — Определите себя.
Фолкейн вытер губы.
— Я — представитель Торгово-технической Лиги на Гарстанге. С почтовой капсулой я получил известие о вашем… э-э… появлении. Там было сказано, что мне разрешено прибыть сюда.
— Так. — Снова свист. — Действительно, одному кораблю, невооруженному, мы позволили совершить посадку на Элан-Тррл. Вы создаете неприятности, мы убиваем.
— О, конечно, я не буду, — пообещал Фолкейн. «Пока мне не представится подходящая возможность». — Иду на посадку. Вас интересует мой маршрут?
Краока он интересовал. Бортовой компьютер послал необходимые данные на военный корабль. Намеченный путь был одобрен. Сверкнули, рассекая космос, лучи мазеров; они оповещали другие корабли о необходимости следить за космолетом Фолкейна.
— Вы идти, — разрешил офицер.
— Но этот Ута Хорн…
— Командор Хорн встретиться с вами, когда счесть нужным. Вперед.
Экран погас, и Фолкейн начал спуск. Внутренние компенсаторы поля вступили в борьбу с притяжением планеты.
Дэвид обнаружил, что невольно затаил дыхание, сделал глубокий вдох и вгляделся в открывшуюся перед ним картину. До сих пор, пока он спешил к звезде Фурмана, над окружающим пространством господствовала бета Центавра, немигающая, ослепительно яркая на расстоянии двух световых лет. Теперь заметным стал диск солнца Ванессы. Это был, конечно, не супергигант типа В, но все же достаточно впечатляющая белая звезда класса F7 с мерцающей короной, вскипающей протуберанцами. Если вдруг откажут защитные экраны, ее излучение легко пройдет через корпус корабля и уничтожит человека.
Он сглотнул. «Итак, мне предложена проба на роль пронырливого авантюриста. Что ж, вот я на месте и полон энергии».
Фолкейн потянулся; мышечное усилие сняло часть его внутреннего напряжения. Тут он понял, что голоден, и направился на корму, чтобы сделать себе сандвич. Поев и раскурив трубку, он почувствовал, как спокойствие постепенно возвращается к нему: в конце концов, ему только-только исполнилось двадцать лет, и оптимизм юности пришел к нему на выручку.
