– Я поняла, Люба, спасибо. Он бабуин, а она практикует черную магию. А мне следует спать с каждым, кому приспичило.
Любаня несколько секунд осмысливала злую иронию в ее словах, но решила, что дискутировать не стоит. Хочет она ерничать – пусть ерничает. Лишь бы разговор возымел действие.
– Так ты дашь ему?
– Нет.
– И совершенно недальновидно! Как будто ты особенная, и тебе не надо мужика. – Маруся нахмурилась, скрывая улыбку, и демонстративно посмотрела на часы. – А вообще, я тебе ничего не говорила. Если она узнает, что я тебе советовала, она меня убьет. А ты вот так с ходу не руби, подумай над моими словами. Он щедрый мужик, и если подойти к вопросу по-умному… Не обеднеет Люська от его щедрости.
– Люба, мне надо работать.
– И Костик за тобой присматривает, ты учти.
Маруся вышла из гримерки и пошла на сцену, кусая губы, чтобы не расхохотаться, а Любаня шагала сзади и шепотом продолжала что-то рассказывать про Костика, про хозяина и его пристрастия, про опасную Люську. Но примадонна почему-то чувствовала такую легкость и беспечность, как будто вернулась в юность. И когда у нее за спиной сомкнулся занавес, заставив умолкнуть шепот за спиной и притихнуть полупустой зал, она прищурилась и сказала в публику:
– А давайте поменяем формат наших встреч. Например, сегодня я буду петь для вас только шансон, а завтра старые военные песни, а потом что-нибудь современное из этих нынешних, бездарных. Или устроим тематический вечер о любви?
Публика одобрительно зашумела, закивала головами, заулыбалась в ответ, Сергей Сергеевич заиграл бравурный марш, в зале снова помаячило и пропало Любанино лицо, но Марусе уже было все равно. Куражное настроение овладело ею, как будто она собиралась сделать что-то такое, что взорвет этот тухлый мирок с его сплетнями и пещерными представлениями о взаимоотношениях мужчины и женщины. С его вылизанными центральными улицами и разрухой на окраинах, с его хозяином, которому надо переспать с ней, чтобы понять, что она ему вовсе и не нужна, что она – как все, и вернуться к своей распрекрасной королеве. Но вот уж чего он точно не получит для удовлетворения своих альфа-амбиций ни на час, ни на год, так это ресторанную певичку, заезжую примадонну, чужую жену, Марусю Климову. Не получит, и все!
Когда Маруся завершила выступление, верный Филька сидел возле машины и ждал привычной котлеты. На стоянке болтались мальчики и девочки непонятного возраста. Она никогда не могла отличить восьмиклассников от выпускников институтов, все они в последнее время были слишком шумные, самоуверенные переростки. Филька с осуждением посмотрел в пустые руки женщины, но она не спохватилась и не побежала обратно на кухню, а подошла к своей машине и открыла пассажирскую дверь.
