— Нет, не поэтому. Сомневаюсь я… Я ведь на выходных сам в тот городок съездил, сам пытался её найти, не вышло. Подумал, может, всё‑таки не судьба. И ещё после тех рисунков…
— Что? — я насторожилась.
— Это так прекрасно, — эти воспоминания. А реальность может быть не такой, и всё, что сейчас мне кажется чудесным, опошлиться. Меня греют эти воспоминания, я думаю, что у меня в жизни было нечто особенное, пусть короткое, но как сон. Не всякий сон должен становиться явью, он ведь разрушится, понимаете? Вот о чём я думал все эти дни.
— И всё же вы снова здесь, — заметил Тристан.
— Я пришёл, чтобы всё окончательно понять, что мне следует делать.
— Пойдёмте с нами, наш Летописец…
— Идите домой, — я вспыхнула. — Разворачивайтесь, и проваливайте к чёрту.
— Гретт, ты что?
— Ничего. А вам, Виктор, следует делать то, что и всегда — утаптывать землю и спускать свою жизнь в надлежащее место. Чего вы встали? Шагайте.
— Да, наверное…
— Не наверное, а точно. Вы своей мечты просто не достойны. Девушка, поди, сама не подозревает, как ей повезло, что вы на письмо её не ответили, за то не разочаровалась в своей сказке о художнике, подарившем зонт за поцелуй, и не узнала, что вы на самом деле не романтик, а зануда и трус… идите и вспоминайте дальше свой солнечный день.
Тристан потянул меня к входу.
— Простите нас.
— Не извиняйся, Трис. Это какая‑то ошибка, Виктор, что вы вообще узнали о нашем агентстве! Народ часто ошибается дверью, и вы ошиблись. И о рисунках забудьте, я вам ни листочка не отдам, потому что вы и их не заслужили!
Он тащил меня почти силой, и последнее я выкрикивала уже из парадной, а захлопнувшаяся дверь едва не ударила меня по носу. Мы погрузились в темноту и тишину. Тристан, судя по звукам, закрыл и встряхнул свой зонт, и не стал подниматься по лестнице.
— Ты наорала на посетителя.
— Я знаю. Думаешь, я не отдавала себе отчёта в том, что делаю?
— Зачем?
— Потому что мне надоело.
— Что надоело?
Поднявшись на первую площадку, где окна были не заколочены и пропускали блеклый свет, я стала объяснять Тристану, который поднимался следом:
— Не мне решать, кто что заслужил, это я знаю. Но нянчиться с нытиками тошно, особенно когда это люди в таком возрасте. Ему нужно, чтобы его поуговаривали, начали убеждать, приняли за него решение, на которое ему не хватает храбрости…
Мне показалось, что на третьем этаже одна из дверей была приоткрыта. Я встала на месте, вглядываясь в сумрак, и если бы ни Трис, который был рядом, могла бы запаниковать от такого. Чтобы в Здании открылась без надобности хоть одна из дверей…
