Лева прав. Судя по брезентовой одежде, денег у моего насильника немного, и нанять убийцу он не может. Остается вариант с соседом по психушке. Вполне вероятно. Компания маньяков охотится на Симу.
Все мысли о постели в соседней комнате выдувает сквозняком. А вдруг в палате со страдальцем и автомобилистом еще и тип, вообразивший себя Джеком Потрошителем, лечился? Психиатрия у нас нищая, могли и не долечить. И теперь для друзей-маньяков Сима — идефикс. Пока не угробят, не угомонятся.
— Лева, ты можешь достать мне пистолет?
— Очумела, подруга? — подпрыгивает Лев. — Тебе только ствола не хватало! Лучше к Машке иди, она тебя обороняться научит.
Я вяло машу рукой. С самообороной я и так разобралась. Так залепила страдальцу дипломатом в лоб, догонять не побежал.
— Какая у тебя фамилия? — неожиданно спрашиваю я.
— Иванов, — неожиданно смущается Лева.
— Мухина, — представляюсь я, — в девичестве Вольская. — И продолжая неожиданности, хвастаюсь: — Мой дед академиком был…
— А мой сантехником, — вздыхает Лева Иванов.
Понятно.
— А квартиру на какие доходы купил? — спрашиваю напрямик. После интимных подробностей о свидании с маньяком ничего не стыдно.
— Тетка в Америку уехала, денег нам с сестрой оставила. Сестра дачу купила, а я — вот эту квартиру…
— Тетка тоже Иванова?
— Теперь Амбарцумян…
— Хорошо иметь состоятельных родственников, — для поддержания беседы, далекой от покушений, говорю я.
— А где твои родители?
— В Киеве.
— А муж?
— В Норвегии.
— География, — вздыхает Лев и подливает в мой фужер коньяку.
Такими темпами я скоро окажусь в спортивном зале на матах. «Миша умный, добрый, чуткий, нежный…»
А бдительная Муза спит. Как и моя совесть. Завитушки вокруг имени Серафима обретают форму сердец, мне становится жарко, и я бужу совесть: «Миша умный, добрый, чуткий, нежный…»
— Мой муж — доктор наук.
— Конечно. Дед — академик, муж — доктор…
— А я вру, что пишу диссертацию…
— Зачем?
— Чтобы улизнуть от Музы — я делаю добрый глоток коньяка. — Она считает, что порядочная женщина должна сидеть дома и караулить холодную постель.
— По-моему, она права…
Ответить я не успеваю. Рядом со мной, на столе, соловьиными трелями оживает трубка «Панасоника». И так как теми же трелями сейчас заходится база у изголовья постели Музы Анатольевны, я стремительно хватаю трубку:
— Алло!
— Сима, это Анатолий Карпович…
Что-то в тоне Викиного мужа не дает мне ответить веселым и привычным: «Привет, Тошик!».
— Добрый вечер, — говорю я.
