— По-моему, он под тебя клинья подбивает.
— Да ты что, Ольга! Он же мне в отцы годится!
— Да хоть в деды. Пока у самца клин работает, он будет его подбивать.
— Ну что за глупости!
— Никакие не глупости. Он мужик что надо. Под него любая ляжет.
— Вот ты и ложись!
— А я уже лежала. Мне понравилось.
— Да ты что?! — ахнула Алена. — А мне ничего не сказала.
— Ты же не любишь такие разговоры.
— Я рассказывать не люблю, потому что… нечего, а слушать мне нравится.
— Что же ты, так и будешь до гробовой доски только слушать?
— Ладно, Ольга, ты иди, а то я и правда не успею.
— Давай помогу.
— Не надо, я сама управлюсь.
К половине двенадцатого все было готово, и Алена с гордостью распахнула перед заведующим дверь.
— Это что еще за будуар? — рявкнул Викентий. — Здесь мужик будет лежать, а не красная девица!
— А по-вашему, мужик может лежать только в луже под забором? — удивилась Алена.
— Ты не остри! — прикрикнул Викентий. — Клара Новикова. Что это за плюшевые медведи? Где ты их набрала в таком количестве?
— Ну, дарят же больные. Всего-то три штуки.
— А зачем сюда притащили?
— Он посмотрит и вспомнит о доме. Ему будет приятно.
— Боюсь, о чем, о чем, а о доме ему как раз меньше всего вспоминать захочется.
— Почему? — заинтересовалась Алена.
— Потому что тебя это совершенно не касается.
Алена поджала губы и направилась к двери.
— Вернись, Силантьева, — остановил ее Викентий. — Я еще не закончил. Сейчас сюда приедет мой товарищ с межпозвоночной грыжей. Ты пригляди за этой палатой. Ну там, загляни лишний раз. В общем, как за близким родственником. Понято? А игрушки забери. Нечего здесь пыль разводить. Домой отнеси, племянникам.
— Откуда вы знаете про племянников? — удивилась Алена.
— А я все про всех знаю — должность у меня такая. Ты это запомни на всякий случай, — усмехнулся Викентий.
Дверь открылась, и в палату вошел мужчина.
Она узнала его сразу, хотя видела только однажды мельком. Он стоял у сверкающей черной машины в распахнутой куртке и разговаривал с Викентием Палычем. Была весна со всеми присущими ей атрибутами: ослепительным солнцем, высоким синим небом, теплым пахучим ветром и тем смутным томлением в груди, которое бывает только в апреле.
Она поздоровалась севшим вдруг голосом и на мгновение встретилась с ним глазами. С тех пор придуманный герой ее будущей счастливой жизни являлся ей в образе именно этого случайного мужчины: распахнутая куртка, растрепанные ветром волосы, открытая улыбка и тонкие лучики морщинок в уголках прищуренных глаз.
