Я, конечно, догадалась, что они ищут меня, и ужасно развеселилась — так им и надо за то, что они меня бросили умирать на подножке. Я решила было немножко потянуть и не выходить из уборной, — пусть побегают-поволнуются, но тут они перестали суетиться и дружно двинулись к выходу на каменную дорожку, по которой мы прикатили на тракторишке.
Ясно, сейчас уйдут и опять про меня забудут! Я вихрем выскочила из уборной, столкнувшись в дверях с каким-то нетерпеливым дядечкой, который, даже еще не войдя, уже расстегивал молнию на джинсах. У меня мелькнула мысль, что уборная-то была мужская, но мне было не до тонкостей, я погналась за своими подругами на бешеной скорости, громко вопя:
«Стойте! Куда вы? Подождите меня!».
Надо признать, что при виде меня они так обрадовались, будто никогда не собирались меня бросать. Инес даже прослезилась. Она обхватила меня своими стальными щупальцами и стала целовать в макушку, чего уже не делала давным-давно.
«Господи, мучительница моя, — бормотала она сквозь слезы, — ну куда ты вечно пропадаешь?».
Мне даже показалось, будто она не притворяется, а и вправду рада, что я нашлась. Подруги схватили меня за руки и потащили за собой — оказалось, что мы идем ужинать в ресторан, причем мы будем там есть три раза в день, а платить за нас будет фестиваль! Правда, он будет платить только за две порции, но нам их вполне хватит на троих — так они мне объяснили.
Я сразу представила, как они будут следить за каждым куском, который я понесу в рот, и решила есть побольше, раз так. Тем более, что им обеим надо сохранять фигуры, а мне пока не обязательно, у меня фигуры еще нет. Но мои страхи оказались напрасны — жратвы на столах было столько, что не только фигурам моих мамаш, но и моей угрожала прямая опасность.
Наевшись до отвала, мы вернулись в наши покои — потому что просто квартирой эту роскошь назвать было невозможно. Конечно, подруги это уже пережили и обсудили, пока я болталась на откидном стульчике, но я увидела эти покои в первый раз, и глазам своим не поверила. Даже уборная, похожая на церковь, бледнела на фоне всех этих ковров, зеркал, картин, диванов и кресел, обтянутых белой кожей.
«И тут мы будем жить целую неделю?».
«Мы будем жить тут целую неделю!» — пропела Габи на мотив «Я и моя Маша» и, схватив нас обеих за руки, закружила по огромной гостиной, в центре которой сверкал роскошный белый рояль. Даже вечно серьезная Инес не устояла, но ее хватило не надолго, — сделав два притопа и два прихлопа, она разорвала наш веселый хоровод и объявила, что пора начинать репетицию.
