Я знаю все. Но есть забвенье
И страшно-сладко мне забыть,
И слушать пенье, видеть звенья,
И ненавидеть, и любить.
Моя заманчивая доля –
Быть вольным даже и в цепях
О, да, я воля, воля, воля,
Я жизнь, я смерть, я страсть, я страх.
Мое певучее витийство –
Не только блеск созвучных сил.
Раз захочу, свершу убийство,
Быть может, я уж и убил.
Но в должный миг припоминанье
Пронзит внезапно темноту
И приведет меня скитанье
К весеннеликому Христу.
К Тому, который не страдает,
Страдая вольно за других,
Но бесконечно созидает
Из темных душ блестящий стих.
Он убедителен и кроток,
Он упоительно-жесток,
И Он – в перебираньи четок,
Но больше в пеньи звонких строк.
Всечуткий, многоликий, цельный –
Встречает с ясностью лица
Всех тех, кто в жажде беспредельной
Во всем доходит до конца.
Кто говорит, что Он – распятый?
О, нет, неправда, он не труп,
Он юный, сильный, и богатый,
С улыбкой нежной свежих губ.
Он так красив, так мудр, спокоен,
Держа все громы в глубине.
Он притягателен и строен,
И вечно нас ведет к Весне.
Он смотрит, как резвятся дети,
Как мчится молний череда,
Не двадцать маленьких столетий,
А сердце говорит – всегда.
И был ли Он сейчас в хитоне,
И был ли в панцыре как – знать!
Но только в самом страшном стоне
Сокрыта звездная печать.
Земле, что ярче изумруда,
Сказал Он, что ей суждено –
Нам первое являя чудо,
Он воду превратил в вино
И, весь – бездонное значенье,
Зиме уготовляя Май,
Разбойника за миг мученья
Он взял с собою в вечный Рай.
И там, где звезд живые реки,
Звеня, не точат берега, –
Внемлите слову, человеки, –
Он примет худшего врага.
У Человека больше сходства
С Христом, чем с Дьяволом, и он,
Впадая в низкое уродство,
Лишь на мгновенье ослеплен.
Впадая в ярость возмущенья,
В великий Сатанинский Сон,
Желая ужаса и мщенья,
Лишь на мгновенье ослеплен,
В гореньи властного пожара
Себе лишь нанося урон,
Впадая в марево Кошмара,
Лишь на мгновенье ослеплен.
И это краткое мгновенье
Продлится миллионы лет,
Но в яркий праздник Воскресенья
Весь мрак войдет в безмерный Свет!
