Я совершенно отчетливо помню то утро. Было начало апреля, и холодный ветер взбивал грязную воду Темзы в белые барашки. На противоположном берегу реки на фоне рваных серых туч каменные башни Тауэра казались совсем белыми. Над нашими головами рокотал оживленным движением Тауэрский мост. Рабочие группами стояли у парапета, наблюдая за тем, как мы налегаем на новый грот. В воздухе стоял удушливый аромат солода. Чайки кружили с пронзительными криками. А около нас то и дело проскальзывали быстроходные суда.
Описать чувства восторга и предвкушения, владевшие моей душой в тот день, будет нелегко. Даже чайки, казалось, своими криками подгоняли нас, призывая торопиться. Ветер запальчиво трепал паруса яхты и ерошил волны, плескавшиеся о наш свежепокрашенный корпус, и торжествующе гудел в такелаже. Долгие поиски судна и месяцы переоснастки, а затем и кропотливого обеспечения яхты припасами — все это ради одного-единственного дня. Наступило напряженное ожидание. На рассвете нам предстояло воспользоваться отливом и скользнуть вниз по реке, чтобы затем взять курс в Средиземное море.
Всего месяц назад этот момент казался несбыточной мечтой. В этот период моя жизнь была подчинена решению проблем нехватки материалов и рабочих рук, руководству работами на яхте. Одновременно приходилось прочесывать зарубежные рынки, занимаясь делами фирмы. Моя должность называлась менеджер по производству компании «Би Эм энд Ай», занимавшейся заготовками металла и металлообработкой. Вскарабкаться в этот просторный офис в бетонном здании на окраине Бирмингема я сумел исключительно за счет целеустремленности и энергичности. Ну и, конечно, я был обязан этим шахте по добыче никеля, который я нашел в Канаде. Я занимался этим всю войну. И мне это нравилось. Но теперь с этим было покончено. Вы скажете, что в тридцатишестилетнем возрасте (а именно столько мне тогда было) неправильно все бросать, особенно учитывая хаос, в котором находилась страна. Видите ли, по крови я наполовину канадец, и к тому же скряга по натуре. И я предпочитаю знать, с чем сражаюсь. Биться же, не имея свободы действий и под беспрестанным контролем, невозможно. Благодаря войне я смог дать волю своей предприимчивости. Мир тут же наложил на нее ограничения.
Дик Эверард — отличный пример того, о чем я говорю. Истинный сын Британии, высокий веснушчатый парень с копной светлых волос. Несгибаемой целеустремленностью и честностью он обязан дисциплине, царящей в военно-морском флоте, офицером которого он некогда являлся. В двадцать он был рядовым матросом, а к двадцати четырем годам дослужился до лейтенанта и взвалил на себя неподъемную ответственность, получив под свое начало патрульный корабль с экипажем и снаряжением стоимостью почти в миллион фунтов. Но сейчас, в свои двадцать восемь, он отказался от военной карьеры, всецело сосредоточившись на яхте. Двое остальных членов экипажа — Уилсон и Картер — совсем другое дело. Они просто нанятые нами матросы. Это их работа. Но у Дика нет работы. Он отправляется в море в поисках приключений, потому что у него нет лучших предложений, зато ему хочется увидеть и оценить возможности других стран.
