Несколько успокоенный такими мыслями, Гришка попробовал заснуть. Он долго ворочался в кабине — все было жестко и неудобно как-то, но все же уснул, правда, и во сне стараясь забыться и не просыпаться.
Разбудили его толчком в плечо: в приоткрытую дверцу кабины заглядывал милиционер.
— Вставай, друг, — сказал он. — Поедем.
Гришка вырулил на дорогу.
Он все больше приходил в себя, словно трезвел.
Желтый сноп фар выхватывал из темноты лужи и грязь вокруг них. Иногда в полутьме проплывали мимо кузова застрявших машин. Они стояли по кюветам, заляпанные после выматывающей душу буксовки, бессильные после бесконечного взаимного тягания на лопающихся тросах.
Гришка закурил, посмотрел на милиционера.
— Да, наделал он делов, — сказал он о дожде.
Тот, насупленный, промолчал.
На станцию приехали утром. Милиционер выпрыгнул из машины и пошел к подъезду, над которым забыли выключить лампочку.
— А я? — спросил Гришка.
— А ты езжай, — досадливо сказал милиционер, махнув рукой. — Все уже.
— Эй! — закричал Гришка, высовываясь. — А этот как, раненый?
— Да ничего, — отмахнулся милиционер. — Умер он.
— Умер?!
Гришку словно ветром откинуло на холодную спинку сиденья: «Все! Доигрался, — подумал он. — Доигрался все-таки!»
В этот день его видели в станционном буфете. Брезентовую, похожую на купол цирка, — полотнище над железными угольничками — крышу вздувало, крылья ее хлопали. Он сидел в компании за сдвинутыми столиками и что-то рассказывал, навалившись на столешницу и расплескивая пиво. С брезента каплями скатывались остатки вчерашнего дождя и разбивались в брызги о холодное пластмассовое покрытие столиков.
I
Машина была готова в дорогу: протекторы схвачены цепями, товары в кузове надежно уложены, прикрыты брезентом и перевиты веревками, размочаленные концы которых ниже бортов раскачивало ветром. Морозило. По площади метался снег. Солнце проглянуло сквозь тучи уже далеко за полдень и снова скрылось. Надо было ехать.
В городе темнело. Однако у вокзала было шумно и весело. Ярко светились окна станционного ресторана, за занавесками которого мелькали официантки и видны были пьющие и закусывающие люди. Прошел мимо два раза милиционер в больших валенках с галошами. И двое парней, считая деньги на ходу, прошмыгнули к винному павильончику.
— На красное хватит? — спросил один.
И другой — без шапки, со снегом в волосах — ответил:
— Вот еще! Будем мы себе красным здоровье губить.
Иван немного позавидовал им: дома люди. Он же, Тонков, еще вчера с товароведом орса Егором Демидовичем Рятловым выехал за пивом для рабочих промысла к празднику. Припозднились, ночевали в каком-то селе у рятловской родни. Утром «проскочили» в Илек, вернулись оттуда, загрузились здесь, в Бузулуке, пивом и вот теперь должны ехать домой, а Егора Демидовича что-то задерживало, видимо, уговорили те, с кем он имел дело, совместно пообедать. А погода заметно портилась.
