— То что?
— Очень просто… Где тот пузырек с опиумом, который подарил тебе провизор?
— Ну, что ты, Надя!.. Разве можно?
— Дай мне на всякий случай! — Надюша нагнулась к самому уху подруги и зашептала что-то. Дуня вторила им, энергично разводя руками.
— О чем вы секретничаете? — спросила Маня.
— Эта Надя просто ужасная женщина, — смеялась Валентина; — удивительные у нее комбинации. Недаром студенты прозвали ее Эльфой.
— «За красу я получила первый приз, исполняют все мужчины мой каприз…» — запела Надя, покружилась по комнате с соответствующими жестами, подбежала к зеркалу, коснулась слегка медвежьей лапкой своих щек и вскричала:
— Однако, пора завтракать! Я прикажу сделать омлет, а там и одеваться.
Напевая и подпрыгивая, она побежала в кухню.
Мрачнее ночи возвращался Семен; напрасно только он бил ноги и потратил время: девицы ничего не сочли нужным дать ему, а тут, в довершение горечи, встретилась Матреша, соседская горничная, и звала к себе вечером.
— Господа уезжают на дачу, остаюсь одна. Приходите. Вместе поедем за Днепр. Вы меня покатаете с американских гор. Я ужасно обожаю катанье с военными!
Семен, приложив руку к козырьку своей фуражки, пообещал. Волей-неволей он должен исполнить «лыцарское слово»; поедут бариновы рейтузы к татарину, даст полтинник, а может быть, и целковый; татары любят покупать старье, а нельзя не угостить девицу.
Осененный этой идеей, Семен воспрянул духом и с веселым видом вручил барину письмо.
Вскоре подошел Максим с корзиной, наполненной вином и закусками.
Урчаев занялся своим туалетом и по окончании его уже собирался выйти, как в комнату влетел молодой человек а светлом клетчатом костюме, цветном белье, лакированных ботинках, с цилиндром в руке.
— Едва мог вас отыскать, дорогой Павел Иосафыч, — начал он, расшаркиваясь. — Извините, что я прямо к вам без церемонии.
— Весьма рад, — ответил Урчаев: — вместе зайдем за Сапфировым.
— Я больше насчет фей. Желал бы знать, будут ли они с нами. Иначе пирушка не имеет смысла.
— Как же, будут; вот получил письмо… Прелестные девицы. Я с ними давно знаком. И знаете, вполне приличные, с образованием. Их зовут у нас тремя грациями. Младшей не более 17 лет.
Приятели вышли на улицу. Семен, перекинув на левую руку корзину, следовал за ними на почтительном расстоянии.
Теплый пахучий ветерок действовал опьяняюще, ударял в голову и волновал кровь.
Аромат цветущих деревьев разносился всюду, насыщая воздух своими испарениями. Пахло клейкими молодыми листочками тополей, березы, акаций и каким-то особенным медовым запахом. Манило в поле, в лес, подальше от душных, пыльных улиц и раскаленных каменных построек.
