— Ну знаете, говорить против смазного сапога!..
— Я не в классовом смысле. Пожалуйста! Я в смысле эстетической оскорбительности. А в смысле классовом, то есть в смысле родителя новых обогащений, помилуйте, не только смазной сапог, но и лапоть приветствую, даже лапоть больше сапога, потому что он ближе к корню и дальше от того, что именует себя «интеллигенция». Разве не драгоценнее, когда крестьянин вам говорит, что нашатырный спирт «душу затыкает», чем когда «интеллигент» вам заявляет, что он на «аммониачные соли реагирует спазмотическими сжатиями трахеи»?
— Мы, кажется, далеко ушли от предмета разговора.
— Если не ошибаюсь, предметом разговора были «разговоры»?
— Ну да, вот именно.
— Нисколько не ушли. Я же вам сказал, что мои «разговоры» обо всем. И как раз обо всем том, о чем мы сейчас говорили.
— Но и о другом еще?
— И о многом другом еще, но я только отвечал вам на ваше опасение, что мы уклонились.
— А о другом мы не поговорим?
— Нет, нет, нет. Я и так слишком много сказал. Это, знаете, в балаганах так «зазывают» — клоуны и фокусники самые лучшие свои номера на крыльце показывают, а войдете внутрь — и смотреть не на что: уж все видели на улице. Нет, нет, любопытствуете, так можете почитать. Уж я в барабан бить не буду, как на французских ярмарках, расхваливая свой товар.
— А за вход что берете?
— Благотворительный сбор.
— В пользу?
— Доброжелательства, юмора, улыбки, смеха, красоты, памяти прошлого…
— Разве они нуждаются в поддержке?
— У нас, в России? А то!
— Против кого же?
— Против Задней Мысли.
— Ах она мерзкая!
— Мерзостная!!
— Так я вам с удовольствием… Сколько прикажете?
— По желанию.
— Все, что имею… Можно войти?
— Я начинаю!
Сергею Константиновичу Маковскому
— Однако второй час.
— А вам куда?
— Да домой.
— Ну так сидите, и мне тоже домой. Человек!.. Еще кофею. Коли домой, так, значит, некуда торопиться… С вами отчего приятно? Оттого, что как-то… плаваешь в одних и тех же водах; хоть и курс плавания другой, а все по тем же волнам.
— По одним волнам — не знаю, но по крайней мере пребываем в одной стихии. А то с человеком говоришь про искусство, а он отвечает про химию.
— Лучше про химию, чем про патриотизм.
— Ну, от этого вмешательства в эстетику мы, кажется, вылечились.
— Не говорите, не говорите. Шовинизм в искусстве…
— А вы любите, когда говорят: «Не скажите»?
— Обожаю; я всегда отвечаю: «Не беспокойтесь, не скажу». На что мне неизменно возражают: «Но ведь вы уже сказали». — «А зачем же вы в таком случае меня предупреждаете?» Это все равно что человеку, лежащему в канаве, сказать: «Не упадите».
