Напоследок, излив мне все свои душевные метания насчет нежданного визита своего бывшего супруга, женщина, словно опомнившись, еще разок проехалась по моей совести (которая только-только начала приходить в себя) и строго-настрого запретила общаться с Яной без ее ведома. Ладно, учтем-с.
До общежития пришлось добираться ножками: машину-то я оставил, пешеход доморощенный. А «дома» меня уже поджидала новая напасть.
— Татьяна? Вы к кому-то в гости?
— Да, Филипп Анатольевич, — учительница математики спешно убрала от лица руки, которые перед этим старательно согревала собственным дыханием, и спрятала их в карманы длинной светло-сиреневой куртки. — В гости. К вам. За советом.
Я не смог удержаться от сарказма.
— Странно обращаться за советом к человеку, который говорит самые глупые вещи, что вы слышали в своей жизни.
Ее и без того раскрасневшиеся на морозе щеки стали цвета вареной свеклы.
— Вы запомнили… Простите. Я сказала так, не подумав. Со зла.
— Даже со зла? — после беседы с Еленой я сам был не в своей тарелке и потому говорил предельно прямо. — Что же такого я совершил, что вы разозлились?
— Об этом я и хотела бы поговорить.
— Прямо сейчас?
— Если вас не затруднит… Вы ведь не обижаетесь за вчерашнее?
«Ну, просто вылитая Марфа Васильевна, — подумалось мне. — Стоит такая вся хрупкая, румяная, очи долу — само воплощение скромности и невинности. Ладно, на первый раз поверим на слово».
— Негоже на морозе стоять. Идемте в тепло.
Татьяна как-то странно посмотрела на меня, но последовала за мной.
«Негоже»? «Идемте»? Откуда вдруг взялась эта старорусская мова? Не иначе подсознательные образы выплывать стали. Только и делаем, что базарим то про этих Младовских князей, то про их пропавшее наследство. О, да, «базарим» — так-то лучше. Не ляпнуть бы еще чего-нибудь такого вслух…
Однако когда мы прошли в мою комнату, сходство Татьяны с героиней лучшей комедии Гайдая еще больше усилилось, поскольку густые длинные волосы девушки были заплетены в аккуратную косу. Ей очень шло. Впрочем, все мысли о русских красавицах тут же отошли на второй план, как только я с ужасом понял, что уже неделю как не прибирался. Собственно, с самого первого дня заселения. Вещи раскиданы, где попало, на столе неубранные остатки утренней трапезы, в углу благоухает «мусорный» пакет, в котором чего только не успело накопиться. Кажется, теперь мой черед отводить глаза и стыдливо краснеть.
— Садитесь, пожалуйста. Да, за стол. Нет, стоп, я сначала уберу это. И вот это. И крошки смахну. Да, теперь можно. Чаю?
