— Значит, ты невнимательно смотрел! — Яна всплеснула руками, ее глаза повлажнели. — Эту историю вообще не принято рассказывать! Плохой знак. Я же доверилась тебе, а ты смеешься!
— Ладно, прости, — я был растерян: не хватало еще на ровном месте довести девочку до слез. — Мне следовало серьезнее отнестись к твоим словам.
— Следовало бы. Но теперь уже не важно. Я хочу домой.
Пришлось уговаривать впечатлительного ребенка, просить успокоиться, извиняться, обещать купить какую-нибудь вкусность. Не помогло. Моя реакция на рассказ о мертвяках в костре действительно очень сильно задела ее. Не иначе, это действительно не байка. Она искренне верит в то, что говорит. А мне теперь стыдно.
Но разум все равно оказывался принять услышанное за чистую монету. Требовалось подтверждение.
— Ладно, пойдем, — наконец сдался я. — До твоего дома здесь недалеко.
— Возможно, скоро он перестанет быть моим, — пробурчала она. — Если ты такой же хреновый юрист, как и мужчина.
— Пардон, мадемуазель, — не сдержался я. — Впредь постараюсь быть более учтивым и внимательным по отношению к благородной особе, дабы не компрометировать ее столь недопустимым поведением. Все будет комильфо.
— Ты что, отморозился? — она с опаской глянула на меня из-под челки.
— Ага, вроде того.
«Надо брать за жабры Женю: пусть дорассказывает, чем там эта иванокупаловская страшилка закончилась».
Когда мы уже подходили к дому, из подъезда нам навстречу вышла Елена Ильинична. Выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Нам обоим.
— Марш в дом, — прикрикнула она на Яну, после чего повернулась ко мне. — А с вами, Филипп Анатольевич, мы поговорим отдельно.
Я получил основательный нагоняй. Влетело и за потакательство прогулам и за то, что под это потакательство попала именно дочка моей нанимательницы, у которой «и так проблемы с физикой». Среди учителей тут же пошли кривотолки, да и ученики наверняка не отстанут. Пришлось выслушивать упреки и нравоучения. И, конечно же, мне придется публично объясниться. Но это еще полбеды. В наше отсутствие объявлялся бывший муж Елены и намекнул на мировую: за половину стоимости квартиры он согласен отказаться от любых претензий на нее. Вообще, учитывая нависающий над Телигами риск лишиться сразу двух третей имеющейся жилплощади, предложенный вариант был не так уж и плох. По крайней мере, так считал я, а мое слово в данном вопросе кое-что да значило. Однако загвоздка состояла в том, что у Елены просто не было таких денег. Даже половины требуемой суммы. Да и никаких гарантий мужчина не дал, все на честном слове. Такая вот информация к размышлению.
