- Я знаю, что в доме Бодинов не было перегревшихся вилок, - сказал я ей. - И я не думаю, что у пациента Остина на берегах реки Махднади была перегревшаяся вилка, если только, конечно, на голове у него не было электрических пробок.
Рета не засмеялась. Вместо этого она сказала:
- Я знаю, что есть соблазн сделать из этого вывод, но этого делать не следует. Ситуация слишком серьезная, чтобы делать ошибки. Надо сделать еще не один десяток анализов, прежде чем что-нибудь прояснится.
- А что рисунки Остина? - спросил я. - Твой преподаватель помнит, что на них было?
- Так, местами. Это были просто наброски рук и суставов. Детали вырисованные и аккуратные, но не очень запоминающиеся.
- Какая жалость, что отчет потеряли, - повторил я.
- Я понимаю, - сказала Рета. - Я даже звонила в библиотеку и заставила их поискать, кто их взял. Но архив не простирается до 1925 года. Они списали его как украденный.
Я допил виски.
- Я думаю, пока это все, что есть. Пока, конечно, не получили отчета о вскрытии и не слазали в колодец. Как насчет пообедать?
- А ты не пойдешь спать?
- Не-а. У меня плохие сны. И не люблю спать один, я уже говорил. Как насчет "Айрон Кети" в час?
- Хорошо, - согласилась Рета. - Только не давай мне слишком много вина.
- Конечно, не буду, - заверил я ее. Мне нет нужды напаивать девушку, чтобы произвести на нее впечатление.
- А я об этом и не думала, - парировала Рета. - Просто мне сложно работать под парами алкоголя.
- Доверься мне, ученый ты человек, - сказал я. - Увидимся позже.
"Айрон Кети" - это ресторан в колониальном стиле, расположенный в элегантном белом здании в нескольких милях к северу от Нью-Милфорда. Это такое место, где можно обедать часами в окружении престарелых матрон из Коннектикута, которые носят эластичные чулки и белые волосы которых уже редеют. В это время туда-сюда носят тарелки с аккуратно разложенными и хорошо приготовленными салатами, авокадо, и вообще царит спокойная аристократическая атмосфера.
Рета и я сидели за столиком у окна, потягивая белое вино и смотря на багряные склоны осеннего сада.
Рета была привлекательна, как никогда. В сером свете осеннего неба ее карие глаза стали полупрозрачными, а почти белые волосы сияли мягко и притягательно.
Я сказал:
- Не могу себе представить, как ты встречаешься с Поросенком Пэкером.
- Ты ревнуешь?
- А что, нельзя?
- Ну, - сказала она, мягко улыбнувшись, - ревность - это самое разрушительное чувство. Оно разрушает того, кто ревнует, а также и того, кого ревнуют.
