Покой наконец проник в ее душу и выполнил свою целительную работу. Ее перестали беспокоить видения карабинеров у порога дома, явившихся, чтобы отправить ее за решетку. Однажды поздним жарким вечером, когда она и герцог лежали, утомленные любовью, Пьетра призналась, что боялась быть арестованной за убийство, которого не совершала.
— Тебе нечего бояться, сказал ей герцог. — Ты под моей защитой. — Потом добавил, что дело уже прояснилось. Известно, что Лена убила своего мужа. Ее поместили в сумасшедший дом.
Пьетра весело захлопала в ладоши, но герцог схватил ее за запястья.
— Не надо, Коломбина, не надо. Никогда не радуйся несчастью других. Колесо идет по кругу.
Она слушала, что бы он ни говорил. Иногда она сразу не понимала, что он хотел сказать, но она знала, что в конце концов поймет. Он так многому ее научил.
Почти сразу же, с первого дня ее появления во дворце, появилась вереница наставников — молодых выпускников знаменитого университета в Неаполе, где преподавал Томас Акинас в 1272 году (первое, что она узнала от учителя истории). Они все были очарованы ею. Она чувствовала их восхищение по тому, как они смотрели на нее, эти юноши с вьющимися волосами и смехом в темных глазах. Но у нее никогда не появлялось искушения принять приглашение, даже если б кто-то оказался достаточно глупым, чтобы сделать его. Она принадлежала герцогу, она знала это, и они тоже.
Хотя ей иногда было весьма удобно шлифовать на них свое растущее мастерство флирта. Что действительно волновало ее в этих юношах, так это их знания, которые она впитывала, как губка. Сначала они учили ее читать, основе всего остального. Она быстро справилась с этим и перешла к другим наукам. Литература, история и философия, математика и музыка, астрономия и французский — ей нравились все предметы. Пьетра цеплялась за знания, как краб за скалу.
Даже когда наставники просили ее о передышке, она продолжала терзать их вопросами.
— Я горжусь тобой, — сказал ей герцог как-то прохладным осенним вечером, когда они обедали на террасе над морем. — Ты всего полгода у меня, а учителя в восторге от твоих успехов. Ты превзошла мои ожидания.
— Я хотела научиться говорить с тобой так, чтобы не наскучить тебе, — сказала она, изящно отрывая лист артишока, а когда масло капнуло ей на подбородок, он наклонился, слизнул его и промурлыкал:
— Восхитительно.
Спустя час он лизал те части ее тела, которых не касалось масло, давая еще один урок в науке, которую он никому не доверял, — искусстве чувственного наслаждения.
