У него было только мгновение насладиться видом, прежде чем она толкнула его на пол. Потом оказалась на нем, жаркая и влажная, и плотно вобравшая его в себя, крепко сжав его своими сильными мышцами. Одна из ее прекрасных грудей была у него во рту. Когда она начала двигаться вверх-вниз, он с жадностью начал сосать ее, пытаясь сделать то же, что и она проделала с ним.
Она отстранилась от его рта, села почти что прямо, продолжая двигаться. Глаза его закрылись, когда стала приближаться острая агония, но прямо перед тем, как ему с криком излиться в нее, он их открыл.
Да, на ее лице было торжество. Она улыбалась, как королева, во власти которой находился ее подданный.
После бурной любовной сцены он влез в свою мятую одежду, пока она, извинившись, ушла в спальню. Вернулась она в темно-синем платье-рубашке, скромном и без украшений, как школьная форма. Лицо было умыто, волосы убраны с лица и скреплены сзади заколкой.
— А теперь мы поедим, — спокойно сказала она.
Когда она сновала между кухней и маленькой гостиной, накрывая на стол, принося тарелки, серебряные приборы, глиняный горшок с маслом, корзинку со свежим хлебом, он смотрел на нее только с немым изумлением.
Такого ошеломляющего секса он еще не знал. Он никогда не предавался ему так самозабвенно. Оргазм; казалось, явился из самой души. Он уже хотел снова ощутить ту напряженность, столь сильную, что она была мучительна, пока не превратилась в головокружительное наслаждение в тот миг, когда он излился в нее. Но у него было стремление удовлетворить не только самого себя. Как мужчине, ему было необходимо знать, что и она достигла той же вершины. Она не испытала того же! Не была даже близка к этому. Она даже не дала ему возможность доставить ей такое же наслаждение, словно это ее не интересовало.
В чем секрет Беттины? Как годы, проведенные в заточении, превратили ее в такой причудливый сплав невинности и похоти, сдержанности и развязности? Неужели он был не прав, опасаясь такой смеси?
Когда она села за стол напротив него, он не мог больше молча притворяться, что только что происшедшее было ординарным событием.
— Я никогда не знал женщины, похожей на тебя, — сказал он, проклиная собственную неловкость, когда произносил эти слова.
— Разве одна не отличается от другой?
— Но… то, как ты меняешься…
Она не спеша намазала хлеб маслом и взглянула на него с озорной искоркой:
— Ты считаешь меня испорченной?
— Нет. Мне просто интересно, почему ты так много прячешь в себе.
