Теперь та дыра в моей груди была просто дырой. В ней не было ничего кроме оцепенелой темноты. И это облегчение.
— У нее были рыжие волосы, — неловко продолжила я. — То есть у кровососа. У Поджигательницы. Мы еле унесли оттуда ноги.
Пульсация побежала через них. Трансформация — когда их внутренний вампир выходит наружу. Клыки выглянули из-под верхней губы, от волос побежали блики и они потемнели, и мне внезапно неловко напомнили о том, насколько сильными, быстрыми и опасными были эти парни.
И все мое оружие — это складной нож, чье лезвие покрыто серебром. Но я зашла так далеко; я не собиралась позволить кучке полувампиров напугать меня.
Ну, по крайней мере, не так сильно.
Не так, как вы могли бы видеть это.
— Если я вас правильно понимаю, — сказал араб. Его глаза теперь горели, как тлеющие угли, по волосам пробегала рябь: черные как смоль полосы переходили в темно-коричневый. — Вы видели леди Анну? В ... исправительной Школе? Где вы были буквально несколько дней назад?
Я кивнула.
— Кристоф намеревался отвезти меня сюда. Я не знаю, как оказалась там, но они, казалось, ожидали меня. Но тогда Дилан узнал, что никто не знал о моем пребывании в той школе — он сказал что-то о маскировке, и... и... — я исчерпала запас слов. Но потом нашла, что сказать. — Разве вы не слышали все это прежде?
— Не совсем. Оборотни знали очень мало, и мы не могли допросить Сломленного, — мальчик-араб посмотрел на остальных. — И, как всегда, когда возникает много вопросов мы не можем найти Рейнарда. Так. Проходите и садитесь. Вы не хотите позавтракать?
Живот зарычал в ответ.
— Нет, спасибо. Я найду что-нибудь в столовой позже, — полагаю, это было достаточно вежливо.
— Вы уверены? — выражение лица сменилось, превращая его в очень красивого парня двадцати лет, но с очень старыми глазами. Я была внезапно уверена, что этот парень был старше Кристофа. Это было видно по тому, как обращались к нему ученики, и у всех них была та странная неподвижность, которая была свойственна более старым дампирам.
И Кристофу. Господи. Я пыталась не думать о нем, потому что каждый раз, как я думала, меня кидало то в жар, то в холод. Мой внутренний термостат точно был испорчен. И отметки на моем запястье заживали, но у них были забавные идеи по этому поводу.
По крайней мере, когда я думала о Кристофе, дыра в груди казалась управляемой. Она не становилась меньше, но было легче справляться с ней. Как находиться рядом с Грейвсом, заставляло всё это походить на что-то, чем я могла, возможно, управлять, пока он стоял там, бросая мне «что собираешься делать дальше, Дрю?» взгляд.
