Глава восьмая
ЕЩЕ ОДНА ОПЕРАЦИЯ
Судебную повестку принесли только накануне вечером, часов в семь. Владимир Платонович решил ехать сразу. Заседание было назначено на одиннадцать часов. Утренним автобусом он не успел бы. А кто знает, что думают судьи, когда подсудимый опаздывает. Он послал в Москву телеграмму, что суд завтра, а когда вернулся с почты, к нему пришла дежурная фельдшерица Богданова.
— Вас к телефону просят, который в ординаторской. — Она подумала и добавила: — Идите, там никого нет. А Кумашенская ушла куда-то совсем с территории.
Звонил маленький прокурор. Он тоже собирался в город, чтобы побывать на суде. Звонок был неуместным. Прокурор мял слова, как мнут кепку, когда некуда девать руки.
— Может, вместе поедем? — предложил он наконец. — У нас ведь в данном процессе отношения неофициальные. Вы автобусом хотите? Может, на нашей машине? Я выеду в шесть утра. Я заеду за вами.
Владимир Платонович собрался положить трубку на рычаг, но в ней снова что-то проверещали.
— Что? — спросил Шарифов.
— Вы сегодня Евстигнееву не видели?
— Нет, — сказал Владимир Платонович, — Евстигнеева я не видел.
— Да нет, не его — ее… Она на работе не была сегодня?
— Не знаю. Вам видней.
Шарифов положил трубку и только тогда сообразил, что прокурор спрашивал не про следователя, а про Лиду. Он не видел ее сегодня, а может быть, не заметил просто. Он просидел в ординаторской дотемна, а потом пошел по двору. Никого не было. Только пахло липовым цветом. Здесь липа поздно цветет.
Тронул тополь, росший перед бывшей амбулаторией. Ему захотелось хоть тополю сказать про все. Можно было говорить с ним — двор пуст. Он щелкнул по стволу и сказал:
— Такие вот дела. Ясно? — и прошел во флигель, в комнату с табличкой, на которой сохранилась буква «i». Комната пустовала, после того как отстроили новый дом. В других комнатах жили, а в этой никто так и не поселился.
В темноте он разглядел Лиду, почему-то сидевшую здесь у окна. Шарифов не понял вначале, на чем она сидит. Потом вспомнил: здесь оставались две табуретки, у одной ножка еле держится.
Лида сказала:
— Я здесь давно. Она пустая. Я теперь тут буду. Кровать поставлю завтра, вещи принесу и тут буду. Если не уеду.
Шарифов промолчал, но Лиде, видно, и не нужны были его ответы. Она покачивалась на табурете, обхватив руками колено, и говорила вполголоса.
