Шли сражаться свободные рабы. Шли лохматые, сутулые, крепкорукие, полуобернутые в разноцветное тряпье. Прощались с плачущими женами. Передние кричали: «Мы победим! Мы победим!». Остальные сурово молчали. Молча носили стрелы, камни, мечи.
Ночь была темна. Резко командовали тысяченачальники, сто- начальники, десятиначальники. Ржали кони, скрипели колесницы. Ветер выл во мраке, шуршал песком.
– Я не хочу умирать! Не хочу! У меня молодая жена. У меня был виноградник в Египте.
Тонкий рабий жалобно звенящий голос. Пауза. Затем короткая жестокая давка. Удар мечом по голове. Глухие проклятья, стоны и – тишина. Опять ровный мерный топот и хруст ночного влажного песка.
Бледный рассвет еле приподнял крышку необъятного темного ящика ночной пустыни. Редкие облачка, как не выспавшиеся барашки, сонно слонялись по небу. Потухали звезды. Хмуро уходил на запад мрак.
И вдруг в полоске рассвета зачернели люди. Множество людей на конях, с копьями, мечами и остроконечными головными уборами.
– Войска Амалика! Амалик! Амалик идет!
Поднялось солнце. Красными искрами замерцали копья.
Темная масса дрогнула, закачалась, ринулась вперед.
С криком, свистом и щелканьем бросились враги на евреев.
Зубастые, коричневые, широкоплечие, они криво неслись на конях, точно сросшись с ними, точно не люди, а жестокие, рукастые, колючие, драчливые придатки к животным. Их стрелы метко били в сердце. Камни дробили черепа. Столкнувшись с передовыми отрядами израильтян, они соскакивали с коней и, оглушительно крича, дрались, как взбесившиеся обезьяны, пуская в ход руки, ноги, зубы – все, что могли. От их беспредельной ярости обращались в бегство даже стойкие, мужественные, даже те, кто любил Моисея и лелеял мечту о свободе.
Кровавые пятна запестрели на песке. Крики, стоны, проклятия, скрежет и звон оружия, пыхтящий гул борьбы слились в сплошной сумасшедший шум, и вскоре в тылу, в мирном стане поднялась тревога.
Растрепанные женщины с детьми на руках пронизали воздух новыми криками и стонами. Хватали длинные кувшины и наполняли кипящим маслом. Ремесленники заметались с орудиями ремесел своих – молотками, поясами, пилами. Вихрь ненависти и страха спаял людей и даже животных. Лошади со вздыбленными гривами неслись по пустыне и били врагов копытами, впивались во вражьих коней разъяренными зубами.
Но все же Амалик побеждал. Все ближе и ближе падали люди. Уже вопли убиваемых и уводимых женщин звеняще прокалывали общий глухой смертный гул.
