Как только это стало возможным, Евсей покинул деревню и пустился в самостоятельное плавание по житейскому морю. Сразу скажем, не преуспел. Ум у него был неразвитый, не гибкий, чувства дикие, к тому же постоянно подогреваемые злобой за отца. Поэтому недюжинные его физические силы могли быть применены только к самой простой, самой грубой, то есть малооплачиваемой, работе. Один раз улыбнулась ему судьба: оказавшись в порту, стал он матросом судна, плававшего на внутренних линиях, а потом удалось попасть и в загранку. Возможности открывались немалые. Он примкнул к группе, занимавшейся всевозможными спекуляциями. Впервые в жизни у него появилась собственная кубышка.
Однако судьба была против Евсея. Всю группу арестовали, имущество было конфисковано. Суд, лагеря. На лесоповале он повредил ногу, так что главное его богатство — физическая сила, крепкое здоровье — тоже оказалось растраченным. Пришлось распроститься с мечтами о собственном доме, семье, достатке. Освободившись, он осел в большом городе, вернее в его пригороде, нанялся дворником на дачу к профессору. Жена профессора, впервые увидев Евсея, не на шутку испугалась: «Кого ты нанимаешь, погляди на него, это же форменный бандит…» Да, внешность у Евсея была дикая. Волосы на голове — черные вперемешку с седыми — росли клочьями, как осока на болоте. Глазки были маленькие и злые. Лицо грубое, неровное, словно вылепленное из глины пополам с гравием. И заросшее сивой щетиной. Мощный торс будто перекручен — результат тяжелой травмы, нанесенной на лесоповале упавшим деревом. Голос сиплый, простуженный. Но профессор, круглолицый веселый человек, не согласился с женой. Сказал: «Да, не красавец. Можно сказать, Квазимодо. Но именно такой и нужен, кто еще согласится копать землю, очищать выгребные ямы, подправлять забор, носить воду, и все это за мизерную плату. Возьми-ка лучше из шкафа мою рубашку в клеточку, старый бархатный пиджак да снеси ему. Глядишь, он и преобразится…»
Подарки были Евсею вручены, но общей картины не изменили. Он был похож на циркового медведя, обряженного для смеха в людскую одежду. Все одно — как ни обряжай, а медведь, он медведь и есть.
Евсей жил при богатом доме, питался с профессорского стола, носил профессорские вещи, и ему даже стало казаться, что мечта его о сытой, безбедной жизни начала осуществляться. И вдруг… Профессора откуда-то уволили, дача пошла с молотка, а Евсею — прости-прощай!
И вот, разменяв седьмой десяток, он снова оказался у разбитого корыта. Снова начались бесприютные скитания по стране, осел здесь, в Сосновке, сторожем при конторе. Впереди ничего — ни своего угла, ни пенсии (вкалывал много, а по имевшимся у него бумажкам выходило — мало), ни здоровья. В башке билась тупая мысль: что делать, что? Как обмануть судьбу, повернуть удачу на себя?
