Потом он обратил внимание на ее одежду. Тони Такия был не из тех, кто следит за своим видом и присматривается к женской моде. Однако его восхитила ее манера одеваться. Можно даже сказать, тронула до глубины души. Немало девушек делают это неплохо. Еще больше тех, кто стремится щеголять нарядами. Эта же не походила ни на тех, ни на других и носила одежду как-то естественно и элегантно, словно птица, накануне перелета в далекую страну примеряющая к себе особый ветер. Облегая ее тело, одежда словно обретала новую жизнь.
После того, как она попрощалась и вышла с иллюстрациями из офиса, он долго не мог проронить ни слова. Наступил вечер, комната утонула во мраке, а он все так же рассеянно сидел за столом.
На следующий день он позвонил в издательство и нарочно придумал повод — чтобы она зашла к нему в офис. Когда покончили с делом — пригласил пообедать. Они болтали за едой о пустяках — несмотря на пятнадцать лет разницы, им на удивление нашлось о чем поговорить. И о чем бы они ни беседовали, разговор складывался легко и непринужденно. И с ним, и с ней такое случилось впервые. Правда, она поначалу нервничала, но постепенно расслабилась и разговорилась, и даже иногда смеялась. Расставаясь, Тони сделал комплимент:
— А ты одеваешься со вкусом!
— Мне нравится одежда, — смущенно улыбнулась она. — Вот и трачу на нее почти всю зарплату.
После этого они встречались несколько раз. Далеко не ходили — садились в тихом месте и просто беседовали: о себе, о работе, о мыслях и чувствах. Они могли разговаривать сколько угодно и не уставать друг от друга — словно заполняли пробелы в своих отношениях. И на пятой встрече он сделал ей предложение. Однако у нее со школьных лет оставался бойфрэнд. Нити отношений со временем ослабли, теперь они нередко ссорились по пустякам, и ей общество Тони Такия было намного приятнее. Но с тем человеком так сразу порвать она не могла. Что ж, у нее своя голова на плечах. К тому же Тони на пятнадцать лет старше. Она еще молода, неопытна. Само собой, не давала покоя разница в возрасте.
— Дай мне время подумать, — попросила она.
Пока она думала, Тони Такия каждый вечер пил. Работа валилась из рук. Неожиданно обрушилось одиночество и сдавило его, словно тисками, заставив страдать. «Одиночество — хуже тюрьмы, — думал он. — Просто я раньше этого не замечал. — И с отчаянием он всматривался в толстые холодные стены вокруг. — Если она не согласится, я умру».
При следующей встрече он как мог объяснил ей, насколько жизнь его была одинока до сих пор, как много он уже потерял, а она помогла ему все это понять.
