— Знай, дитя мое, что ты видишь перед собой старого дурака. Не спорь. Он сам это знает и чувствует. Собирается сделать глупость… огромную глупость. Запомни, что я сказал: огромную глупость… — Господин Лера развел руки в знак беспомощности и повторил: — Огромную! — Затем, стукнув тростью в пол, сказал уже совсем другим тоном: — А сейчас, малышка, постарайся не плакать, особенно при моей жене. Держись, хорошо? Спокойствие и еще раз спокойствие!
Когда они поднялись этажом выше, господин Лера глубоко вздохнул и вынул из кармана ключ.
В прихожей он велел Элизабет спрятаться за него, и это было не трудней, чем котенку спрятаться за медведем. Потом они вошли в большую комнату, освещаемую лампой, которую держала в руке невысокая женщина, стоявшая совершенно неподвижно. На ней был домашний халат гранатового цвета в белую крапинку, волосы были собраны на макушке в жесткий блестящий пучок, ее строгий вид усиливался полным молчанием. Желтое лицо с мужскими чертами носило следы усталости и долго сдерживаемого раздражения; беспристрастный наблюдатель нашел бы, что у нее довольно красивые светло-серые глаза, но лоб широковат для женщины, а нос — слишком длинный, волевой, ноздри, того и гляди, задрожат.
Завидев ее, эконом остановился и сразу стал еще толще и шире в плечах, и несколько секунд муж и жена стояли друг против друга, не говоря ни слова.
— Ну, — сказал он вдруг, — почему ты так стоишь, Эдме? Хочешь рассказать нам вещий сон?
Ответом был презрительный взгляд.
Наконец Эдме поставила лампу на круглый столик на одной ножке рядом с корзиной в форме ладьи, до краев заполненной, точно фруктами, клубками белой и красной шерсти; движения ее были неторопливыми и уверенными, взгляд оставался устремленным на мужа.
— В половине второго ночи, — сказала она глухим и слегка дрожащим голосом, — я не в состоянии разделить твое веселое настроение, мой друг. И если особа, которая прячется за твоей спиной, считает остроумным дурачить меня, то я сочту не менее остроумным оттаскать ее за уши. Что это еще за шуточки?
Эконом завел руку за спину и придержал Элизабет.
— О каких шуточках идет речь, мадам Лера?
— Думаешь, я не видела, как вы шли по галерее? Честное слово, я не поверила своим глазам.
— Послушай…
И он пробормотал несколько фраз, которые жена холодно выслушала, потом, набравшись храбрости, начал рассказывать, как повстречал девочку в закрытом рынке Сен-Блеза, однако говорил без особой убежденности, так как сам считал эту историю неправдоподобной, и чем дальше рассказывал, тем неразумнее считал свое поведение. Возможно, он лучше смог бы защитить себя, если бы Эдме прерывала его, но та слушала мужа в безмолвии, не предвещавшем ничего хорошего, так что эконом в конце концов начал испытывать угрызения совести, ему показалось, что он догадывается о нелепом и чудовищном подозрении, сквозившем во взгляде жены.
