— На, — как-то неловко сказала она. — Вот тебе мой подарок…
И Мари кисло улыбнулась, полагая, что изображает ангельскую кротость.
— …потому что у тебя горе, — добавила Мари.
И ткнулась носом в лоб Элизабет. Клемантина отчаянно вскрикнула:
— Ты слишком рано пришла! Я не успела ничего ей сказать!
— Не успела! — повторила Мари, топнув ногой. — Ты невыносима, сестра моя!
Первое, что пришло в голову Мари, — отобрать ножницы, которые Элизабет открывала и закрывала, как бы проверяя их исправность, и она уже потянулась было за ними, но в конце концов рассудила, что лучше предоставить Клемантине самой выпутываться из затруднения. Однако, повернувшись к двери, Мари столкнулась с Розой, которая, заслышав громкие голоса, вошла в спальню; по толщине кошелки и по тому, как Роза прижимала ее к себе, Мари поняла, что сестра нашла чем поживиться; кровь прилила к ее щекам, от злости она не могла вымолвить ни слова и, разведя руки, несколько секунд простояла с открытым ртом.
— Ну что, — спросила Роза, отстраняя сестру, чтобы пройти, — сказали вы малышке все, что надо? Бедная моя девочка, — продолжала она, кладя крупную пятерню, запачканную чем-то черным, на голову Элизабет, — твоя мать была славной женщиной, что бы там про нее ни болтали.
— Молчи, Роза! — сквозь слезы крикнула Клемантина. — Она еще ничего не знает.
Элизабет перестала играть с ножницами и теперь держала их в руке раскрытыми.
— Я знаю, — глухо сказала она. — Мама умерла.
Все три женщины невольно отпрянули, как от удара, Клемантина перестала стенать. Воцарилась глубокая тишина.
— Она убила себя, — добавила девочка.
Тотчас послышался трескучий дрожащий голос.
— Это не так, — заторопилась Мари. — Господь взял твою маму к себе… Разрыв сердца… за городом, в поле…
— В поле!.. — жалобным голосом подхватила Клемантина.
И протянула руки к девочке, но та встала. Хотя на ней был черный школьный фартучек, она казалась старше и выше, так как стояла выпрямившись и гордо вскинув голову с самым решительным видом. Элизабет не спеша подошла к Мари, зажав в кулаке сверкающие ножницы.
— Я слышала, как вы только что разговаривали. Вы говорили очень громко. Говорили обо мне и о моей матери.
Девочка в упор посмотрела на Мари, и та, не выдержав ее странного пристального взгляда, опустила глаза. — Бедная моя Элизабет, — сказала Мари, протягивая руку, чтобы погладить девочку по голове, — я хотела бы…
Но закончить фразу не смогла: как только ее пальцы коснулись волос Элизабет, та резко отдернулась, точно от соприкосновения с ядовитой змеей.
