ХАСАН. Жди. Нашелся тут начальник. Кому-кому, а тебе — от дохлого барана копыта, а не правду об этом иудее. Будешь ждать до ишачьей пасхи!
НЕИЗВЕСТНЫЙ. А когда у ишаков пасха?
ЖОРА. Ох, и придурок… Скройся!
НЕМО. Спасибо тебе, Хасан.
ХАСАН. Ты мне должен.
НЕМО. Все, что в моих силах…
ХАСАН. Немедленно убей Контушёвского!
НЕМО. Как?!
ХАСАН. Твое дело. Убей, а то все про тебя расскажу!
НЕМО. Кхм-м…
ПРОФЕССОР. Вот так и вербуются ассасины. Теперь в нашем государстве будет свой имам, которого обзовем Старцем Дупла. Контушёский станет первой жертвой-иллюзией, а Немо — почетным камикадзе.
ЛЕНЬКА. Почему именно камикадзе?
ПРОФЕССОР. Сразу по нескольким причинам. Камикадзе, в отличие от ассасинов, наркоту не употребляли. У нас наркоты здесь нет, поэтому Немо дать
нечего. Хотя, если засунуть твоего мертвого дятла ему в дупло, может он и взбесится от этого факта…
ЛЕНЬКА. Поздно. Его уже выбросили сородичи.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. А кто такие отсосины?
ПРОФЕССОР. У меня нет слов. Всем пока.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Эй, где вы все? Странно…
Мыслетишина
* * *
Следующее утро
ЖОРА. Ленька?
ЛЕНЬКА. На связи.
ЖОРА. Слушай, я тут подумал: на каком языке мы общаемся?
ЛЕНЬКА. Естественно — на русском.
КОНТУШЁВСКИЙ. Еще чего? Стану я на языке быдла мыслить, как же! Мы общаемся на польском.
ХАСАН. Нет. Ваши свиные языки никогда не влезли бы ко мне в голову. Я думаю на персидском, а снисхожу к вам по-арабски.
НЕМО. Ничего подобного. Я думаю утром на греческом, днем на латыни, а вечером — по-арамейски.
ЖОРА. Ты сдурел, что ли? Мы с Ленькой никогда б тебя не поняли, если бы это было действительно так.
ЛЕНЬКА. А про змеиное польское шипение я вообще молчу. Разве это язык?
ПРОФЕССОР. Язык мысли — интернационален.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. А если в той жизни я был слепоглухонемым, то это какой язык?
ЖОРА. Оно и видно.
ЛЕНЬКА. Куркуиловский.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. И где на нем говорят?
ЛЕНЬКА. В Куркуиловке.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. И вы меня понимаете?
ЖОРА.
ЛЕНЬКА.
ПРОФЕССОР.
КОНТУШЁВСКИЙ. Нет!!!
ХАСАН.
НЕМО.
НЕИЗВЕСТНЫЙ. Странно. Эй, а где же вы?
Мыслемолчание
* * *
Следующее утро
ЛЕНЬКА. Оба-на!
ЖОРА. Что случилось?
ЛЕНЬКА. Выстроились по бригадам.
ЖОРА. Рабочие?
ЛЕНЬКА. Да. Много их. И в каждой бригаде — бензопила. Прорабы машут
руками и показывают, что надо пилить.
КОНТУШЁВСКИЙ. Матерь Божия! Ты услышала мои молитвы! Ты наградила меня
радостью! Нет — двумя. Спасибо тебе!
ЖОРА. Почему это радости у тебя две?
КОНТУШЁВСКИЙ. Одна — освобождение от древесного плена. А вторая та, что меня
срубят не первым.
