– Это как? – не удержался Семен. – А чего их лечить? Кормить людей надо, вот и все дела.
– Берг обещал сделать человеческий организм менее восприимчивым к голоду, а если получится, уменьшить зависимость от привычной еды до минимума.
– Красными амебами, извините, питаться? – осторожно поинтересовался Виктор.
Николай Андреевич неопределенно хмыкнул.
– Данный вопрос, товарищ Вырыпаев, следует задать вашему коллеге. Все документы у него. Для Центральной Контрольной комиссии важно то, что на финансирование объекта, так называемого гелиотерапевтического санатория «Сеньгаозеро», за эти годы ушло средств больше, чем на институт академика Павлова. Результаты нам неизвестны, отчитываться Берг не пожелал, даже на парткомиссию не приехал. Поэтому с подачи ЦКК и Центральной ревизионной комиссии Научпромотдел поставил вопрос о прекращении финансирования. Зачем дело передали в Техгруппу, мне, признаться, не слишком понятно.
– А для того, чтобы мы во всем как есть разобрались! – отрубил Семен Тулак, вставая. – Разобрались и доложили. Разрешите приступить к исполнению, товарищ дивизионный комиссар?
– На Польском фронте были? – понял Лунин. – Приказывать вам не могу, это забота товарища Кима. К сожалению, он порой ведет очень странную политику. Товарищи, позиции мы, кажется, обозначили. Сейчас я иду к Валериану Владимировичу Куйбышеву, пусть он и решает. Если в результате вас командируют куда-нибудь на Чукотку, виноват буду не я.
Николай Андреевич говорил негромко, но настолько убедительно, что сотрудникам Техгруппы почудилось, будто паркет под ногами внезапно покрылся светло-зеленым тундровым мхом. Красный командир поежился, словно от полярного ветра, глубоко вздохнул.
– Николай! Будь человеком, дай нам пару дней. Мы же ерундой занимаемся, вечными двигателями, всякими Блаватскими, обезьян каких-то ловим. А тут – интересное дело, настоящее. Мы туда, в «Сеньгаозеро», съездим, все узнаем и тебе доложим. Думаешь, не справимся? На фронте я полк из окружения выводил!..
– Из полка, насколько я знаю, осталось двести тридцать человек, половина даже без винтовок, – резко бросил Лунин. – Ты, товарищ, меня на эмоции не бери, мы не митинге, и сейчас не декабрь 1917-го. Гнилой компромисс, тобой предложенный, отвергаю. Приказать, как я уже говорил, не могу, а совет дам. Побереги свое упорство на будущее и рогами вперед не лезь. Не ваше это дело. С товарищем Кимом мы как-нибудь поладим, а тебе по полной достанется.
