Мечтой новообращенного большевика стала не столько победа коммунизма в мировом масштабе, сколько возможность ворваться в кабинет к самому-самому начальству, вытащить оное из-за стола-надгробия, посмеяться прямо в выпущенные от гнева рачьи глаза и… Дальнейшее зависело от настроения. В самом щадящем варианте можно было ограничиться выливанием чая (который в серебряных подстаканниках) прямо на начальственную главу. Пусть тогда лайяйет, сколько влезет!
Летом 1917-го молодой партиец записался в Красную гвардию. Времена наступили правильные. «Обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй» попряталось и разбежалось, пришел час народного самоуправления строго по учению Карла Маркса. Красная гвардия принялась наводить порядок в заводском районе. Сын инженера-«эсдека» сумел даже подключить к этому нужному делу знакомых скаутов, надевших, как и он сам, красные революционные галстуки.
Через два года у командира, к тому времени уже вволю хлебнувшего войны, вышел спор с одним из военспецев. Бывший капитан Императорской армии, ныне начштаба полка, весьма одобрительно высказался о линии Предвоенсовета товарища Троцкого на создание регулярной армии. Красная гвардия, к тому времени давно распущенная, была помянута с явным неодобрением и даже титулована «вертепом разбойников».
Красный командир обиделся всерьез. Разбойниками они не были. Напротив, первым делом отряд разогнал местных сявок, обнаглевших после Февраля. Дисциплина была железная, но сознательная – командиров выбирали. В феврале 1918-го отряд добровольно отправился на фронт и почти в полном составе полег под Псковом, пытаясь не пустить германцев к революционному Петрограду. Краском знал, что отряды бывали разные, кое-где дело действительно доходило до разбоя, но Красная гвардия только начинала строиться, издержки и ошибки в таком деле извинительны и неизбежны. Еще бы несколько месяцев, еще лучше – год…
Когда в РККА стали призывать военспецев и отменили выборность комсостава, молодой командир крепко задумался. «Начальство» возвращалась, из-за спин краскомов и военкомов вновь выглянуло знакомое «обло, озорно, огромно, стозевно». И если бы на пользу делу! Зимой и весной 1919-го отряды красных добровольцев без всякой помощи мудрых «специалистов» легко, малой кровью, освободили Украину и Таврию, дойдя до румынской границы. Летом же отряды переформировали в полки, назначили «начальников», завели «чрезвычайки» – и через месяц оказались в глубоком тылу врага. Казалось, сам Красный Дух Революции отвернулся от оппортунистов. Ходили и вовсе скверные слухи о том, что по приказу Троцкого расстрелян комполка Антон Богунский, врагами объявлены комбриг Махно и комдив Григорьев. Кто же тогда друзья? Бывшие полковники и генералы, окопавшиеся в штабах? Таких, как железный адмирал Немитц, были единицы, все прочие – обычное офицерье, только без погон.
