Леонид не стал спорить. Когда еще на киче такое выпьешь?
– Валяй, Петров. Только без сахара и без сахарина, иначе весь вкус убьешь.
Хиляк поглядел уважительно.
Про сахарин (сахар тогда днем с огнем было не сыскать) Леониду в первый же вечер в «Норде» рассказали. «Бариста», кофейный человек, по просьбе Жоры целую лекцию прочел, а после Блок еще добавил. А как первую чашку выпили, Лафар подмигнул и поздравил «со вступлением в клуб».
После молодой чекист еще трижды в «Норде» бывал, но каждый раз с обыском.
– Ты, товарищ Пантёлкин, меня извини, что с задания срываю. Дело уж больно важное. Я к самому зампреду ГПУ ходил, визу получал, чтобы, значит, тебя привлечь. Очень нужно одного гражданина по полной раскрутить. Без «очняка» – никак. Ты уж войди в положение, помоги, значит.
Леонид пил кофе, ничего не понимал и терпеливо ждал какой-нибудь гадости. Хиляк в очках был юрок, деловит и противен. Такие сперва «кофием» угостят, а после, связанного, каблуками по ребрам охаживают. Ну, прямо Серега Кондратов, инспектор уголовной бригады из Питера. Тот, правда, сначала ребрами занялся, после уж кофе предложил. Зато похож – и очки железные, и глазки-пуговки за стекла так же моргают. Прямо-таки брат двоюродный.
– Так что, товарищ Пантёлкин, проводим «очняк». Я тебя с «гражданином» именовать буду, ты уж, значит, не обижайся. Надо, надо одну личность разъяснить!
Леонид понял: не шутит очкатый. То ли совсем дурак, то хитрый расчет имеет. Неплохо бы его самого разъяснить. Значит.
– Петров, я ведь арестованный, в тюрьме сижу…
Гэпэушник даже глазом не моргнул.
– В прошлом октябре меня, между прочим, судили. Высшая мера пролетарской защиты! Я из «Крестов» бежал…
– Так точно, товарищ старший оперуполномоченный!
На лице любителя кофе образовалась улыбочка, подобострастная и одновременно слегка снисходительная.
– Ты бы, товарищ Пантёлкин, на документик взглянул. Там виза Иосифа Станиславовича Уншлихта, заместителя председателя ГПУ. Меня ко всем, значит, материалам по Фартовому допустили. Посмотри, убедись!
Леонид поставил пустую чашку на стол и принялся разглядывать потолок. На что, интересно, рассчитывает этот хиляк? Что он сейчас ради какого-то «очняка» начнет колоться? Признает, что участвовал в операции, сообщников назовет, руководителей? К стенке уже ставили, теперь с кофием решили попробовать?
– Ты, товарищ Пантёлкин, себя мало ценишь. Знаешь, как тебя на самом-самом верху уважают? А что на киче сидишь, это ерунда, обычное недоразумение. Просто не с тем человеком поговорил. Такого, как ты, значит, не испугаешь, к тебе нужно с доверием и с пониманием. Знаешь, на чем мягче всего мириться? На трупе врага. Потопчемся вместе, как по твоим ребрам когда-то топтались, кол осиновый, значит, загоним. Глядишь, и сотрудничество наладится.
