До последней минуты мне не приходило в голову, что это может быть кто-то, кроме халдея. Я чуть не подпрыгнул на месте, но для волнения не было причин.
— Рад видеть, что хоть кто-то спохватился, хотя и поздновато, — сказал халдей, приближаясь к нам. Амбиадес с Софосом поднялись и занялись лошадьми, пока халдей разговаривал с Полом. — Думаю, мы можем спокойно ехать по дороге. Мы доберемся до Профактии уже в темноте и сможем объехать ее через рощу. Сегодня будет яркая луна, постараемся ехать как можно дольше. Мы сможем наверстать часть упущенного времени.
Пол кивнул и встал. Он помог Никчемным разложить по сумкам содержимое из привезенного халдеем мешка. Потом мы все поднялись в седла и медленно поехали между деревьев, жуя на ходу свежий хлеб, сыр и оливки. Иногда приходилось низко наклоняться к лошадиным шеям, потому что они выбирали дорогу под низко нависающими ветвями, не заботясь об удобстве всадников. Ослы были бы не так утомительны. Однако, я перестал сожалеть об ослах, как только мы выехали к дороге. Дальше мы уже ехали быстро.
Я все еще был голоден, но есть на ходу не мог. Было слишком утомительно подпрыгивать в седле в такт движению лошади и жевать пищу. Я скакал по дороге между Полом и Амбиадесом, пока не вошел в ритм и не перестал нервничать.
Халдей предупредил Софоса с Амбиадесом держать язык за зубами, когда в пределах слышимости появятся другие путники, потому что их акцент безошибочно указывал на них, как на представителей сунийской аристократии.
— А ты, Ген, можешь не беспокоиться, — снова поддразнил он меня.
— В самом деле?
— Аттолийская шваль практически неотличима от сунисийской, — сказал он, и я засмеялся вместе со всеми.
Я гордился своим жаргоном, который к тому же оказался универсальным языком.
Когда мы остались на дороге одни и перешли на шаг, чтобы дать лошадям отдохнуть, Софос спросил, что случится, если кто-нибудь догадается, что мы не из Аттолии.
— Ничего, — пожал плечами халдей. — Купцы по-прежнему ведут здесь свою торговлю. Товарообмен будет продолжаться вплоть до открытой войны, но может не остановиться даже тогда.
— А если они узнают, для чего мы здесь? — спросил я.
Прежде чем ответить, халдей бросил на меня острый взгляд.
— Тогда нас, наверное, арестуют и отведут к королеве.
Я понял, что он предоставил нам самим догадываться о последствиях.
— И что она сделает? — я всегда был против недомолвок.
— Прикажет обезглавить нас всех. Публично.
Я вздрогнул и почесал шею. Амбиадес слегка позеленел. Всю оставшуюся часть дня он был обидчив и неприятен в общении.
