Я медленно повернулся, проклиная свой аппетит, который так некстати вытолкнул меня на улицу, а заодно и сомнительное везение, подкидывающее неприятные ситуации. Знал бы кого увижу — сидел бы в номере, цветочки на обоях разглядывал. Ну и что тут скажешь — не самая приятная встреча! Некоторые людишки как будто специально меня поджидают, чтобы свалиться на голову очередными проблемами.
— Что, приятель, тебя уже выпустили? — спросил я и обвел взглядом эту компанию.
— Как по заказу, шериф, не правда ли?
Из тени появились пять человек. Изрядно пьяные, но еще твердо стоящие на ногах. Один из них, здоровенный, широкоплечий малый, распахнул свою щербатую пасть и выругался.
Он долго ругался. Брызгал слюной и свирепел с каждым проклятием. Так разошелся, что, даже если и захочешь — не остановишь. Того и гляди, лопнет от ненависти. Лицо налилось тяжелой дурной кровью. Противная порода. Мелкая и склочная. Весь кураж — это рвануть на груди рубашку да изойти воплем, мол, «я на северах срок мотал-чалился, пока ты, шкура ментовская, в теплой конторе кофий кушал». Жаль, но этих слов я так и не дождался. Они бы очень ему подошли, этому увечному парню. Такие мелкие шавки любят изображать бывалых каторжан, пока по соплям не получат.
Это был тот самый пьянчуга, который схлопотал месяц тюрьмы за избиение девочки. Вышел и, как видите, успел перебраться в Брикстоун. Даже дружков нашел, судя по их виду, таких же придурков. Хотя… нет, пожалуй, я не совсем прав. Один из них, который держался чуть позади, на сявку не похож. Наоборот, похож на матерого волчару, который мелких щенков вперед себя пускает, чтобы те вкус крови почувствовали.
— Ты что, — усмехнулся я, — по тюремной похлебке соскучился?
— Падаль…
— Могу еще раз пристроить по знакомству.
— Успеется! Я еще за тот раз не рассчитался…
— Дурак ты, парень… Хочешь и второй руки лишиться?
— Нет… — протяжно прошипел он, — на это раз не выгорит меня подловить! Располосую, как последнюю шлюху.
Он захрипел, ощерился и сорвался протяжным матерным воем, который пересказывать нет ни времени, ни желания. Да и что там пересказывать — он даже ругался без фантазии. Долбил как дятел в дерево — тупо и скучно. Одна рука болталась на перевязи, но вот другая, с полупустой бутылкой виски, мне очень не нравилась. Держит как гранату, того и гляди, швырнет. Скажу честно, даже не ожидал от себя такого. Понимал, что мирно не разойдемся, но волнения не было. Только кровь по вискам ударила, да мир по бокам потускнел, словно в сером туннеле оказался.
