— Будь умником, Феликс, ведь ты мне обещал! Нас могут услышать.
— Я тебя люблю! — пожаловался Феликс и поцеловал ее руку.
— И я тебя люблю, я тебе сказала, но это вовсе не причина, чтобы делать глупости.
Феликс толкнул дверь сильнее, и озябшая Отилия, не сумев удержать свои позиции, убежала на кровать и, стараясь согреться, уселась, поджав ноги и поеживаясь. Феликс стал на колени и положил голову на край постели.
— Я тебя люблю!
— Я знаю, — ответила девушка, коснувшись пальцами его волос. — Но тот, кто любит, тот скрывает свои чувства и не делает другому зла. Ты хочешь причинить мне зло?
— Поженимся, Отилия, — продолжал Феликс, — уедем отсюда. У нас есть средства к жизни. Я буду работать.
— Ох, Феликс, какой ты глупый. Да ведь ты еще несовершеннолетний. И кроме того... Тебе надо много трудиться, чтобы сделать карьеру, ты должен быть свободен. Я назавтра же стану для тебя обузой.
— Никогда.
— Нехорошо, когда супруги одного возраста, — вполне серьезно возразила Отилия. — Мужчинам все быстро надоедает.
— Отилия, ты не любишь меня.
— Да нет же, нет, Феликс. Я говорю так именно потому, что люблю тебя. Я мечтала о славе, о богатстве для тебя, думала потом найти тебе девушку — хорошую, кроткую. Мне никогда бы и в голову не пришло, что ты полюбишь меня. Я взбалмошная, сама не знаю, чего хочу, я — для людей пресыщенных, как Паскалопол, которые тоскуют по юному смеху, по молодости.
Феликс почувствовал себя уязвленным.
— Понятно, почему ты любишь Паскалопола, ведь он богат.
Отилия, гладя его по голове, задумчиво и беззлобно ответила:
— О нет, бедный Паскалопол тоже отчасти моя жертва, как сказала бы тетя Аглае. Он одинокий, несчастный человек, ему необходимо иметь возле себя друга. Не знаю, может быть, он сам себя обманывает. Я думаю, он предпочел бы, чтобы я была его дочерью. Не скрою от тебя, что он мне некоторым образом дорог, нужен мне, но это совсем не то, что ты предполагаешь. Все вы, мужчины, старые и молодые, — просто дети.
Радость, неуверенность, все сложные чувства, переполнявшие грудь Феликса, искали выхода. По щекам его потекли слезы.
— Отилия, я не могу, не могу без тебя, Я буду ждать сколько захочешь, буду молчать, буду делать все, что ты скажешь, стану твоим защитником, но позволь мне любить тебя!
Феликс встал с колен и попытался обнять Отилию. Всегда такая проворная и насмешливая, она словно потеряла всю свою смелость. Взгляд ее потеплел, губы дрожали. С покорным, растерянным видом принимала она робкие поцелуи Феликса и порой машинально отвечала ему, едва касаясь губами его щеки.
