Тысячу раз благодарный
Стэникэ Рациу.
Паскалопол, на которого все молча смотрели, в присутствии посыльного пробежал глазами это письмо и чуть не рассмеялся. Но он сумел совладать с собой. Он нисколько не заблуждался насчет характера Стэникэ и хотя не был мелочен, но все же из простого самоуважения не мог позволить себя обманывать. На минуту у него мелькнула мысль прочесть письмо остальным — он охотно подразнил бы немножко Аглае, но его удержало опасение рассердить Симиона. Кроме того, перехватив тревожный взгляд Отилии, он тотчас же понял, что этим поставил бы девушку в неловкое положение, намекнув на мелкие жульничества, на которые он ради нее смотрел сквозь пальцы. Он сунул письмо в карман, вытащил портмоне и вручил посыльному деньги.
— Это от управляющего имением, — солгал он, — он приехал купить кое-какие материалы.
Стэникэ, конечно, не покончил с собой и во имя своего «сына», возраст которого исчислялся всего лишь месяцем, не пренебрег и обращением к «людям, лишенным родительских чувств». Отдать дом Симион не соглашался, но проявлял враждебность лишь к Олимпии, а к Стэникэ относился терпимо. Тот брал старика под руку, громогласно хвалил его произведения и выманивал несколько лей, если они у Симиона оказывались. Аглае он покорял изысканностью, с какой целовал ей руку, и обращением «мама». Стэникэ вымогал сколько мог у каждого, кто ему встречался, даже у Марины. Правда, от нее он требовал наименьшей дани:
Тетя Марина, дай мне две леи.
— Нет у меня, уходи отсюда, у меня только пол-леи. Как-то раз он поймал Феликса, который был один дома.
— Никого нет? — изображая отчаяние, спросил Стэникэ.
— Никого.
— Какая неудача! Моя жена тяжело больна, а в доме ни гроша. Я застрелюсь. Не найдется ли у вас хоть пяти лей?
Но излюбленной жертвой Стэникэ была Аурика (в честь которой он назвал ребенка Аурелом), обожавшая мужчин вообще, а Стэникэ за его силу и нахальство в особенности. Под предлогом родства, которое он так и не узаконил, Стэникэ заключал Аурику в объятия и крепко целовал в обе щеки. Затем приступал к делу:
— Свояченица, моя жизнь — это нескончаемое мученичество!
— Ах, домнул Стэникэ, такой мужчина, как вы, победит все в жизни.
— И тем не менее побежденный — я. Я, интеллигент, человек, рожденный для высокого поприща, не располагаю даже десятью леями. Это невыносимо. Я верну бедной Олимпии свободу.
«Верну свободу» — это была формула, очень волновавшая Аглае, которая в ужасе представляла себе позорное возвращение Олимпии домой с ребенком на руках. Однако дела благодаря тому же Стэникэ неожиданно приняли благоприятный оборот, хотя у него на этот раз и не было никакого определенного плана.
