Пока говорила Аглае, дядя Костаке пристально смотрел на нее, и по лицу его было видно, что он полностью разделяет ее негодование. Но когда взял слово Стэникэ, глаза старика точно магнитом притянуло к нему, и теперь Костаке увлекся идеей свободной любви.
— Стэникэ не может взять на себя содержание семьи, пока у него нет хоть какого-нибудь капитала, — торжественно заявила Олимпия.
— То, что принадлежит вам, вы и получите, — пообещала Аглае.
Олимпия сделала недовольную гримасу.
— Но ведь пока что мы должны жить! Нам приходится трудно, бедный Стэникэ целый день бегает — нынче адвокатурой много не заработаешь. Правда, его обещали устроить на службу, но...
Стэникэ, польщенный сочувствием Олимпии, окинул всех гордым взглядом.
— Может быть, домнул Паскалопол захочет помочь тебе подыскать что-нибудь, ведь у него есть связи, — сказала Аглае.
Симион, Аурика, Олимпия и Стэникэ как по команде повернулись в сторону Паскалопола, словно он уже что-то предложил. Тот сказал просто:
— Я попытаюсь!
— Как бы там ни было, я не позволю обделить себя, — продолжала Олимпия. — Из сестер старшая — я, а вы не дали мне того, на что я имею право.
— Меня тревожит ее будущее, будущее нашего ребенка, — прогремел Стэникэ. — Для себя я не хочу ничего, мне нужна только Олимпия.
— Всему виной Симион, он никак не соглашается, — и Аглае метнула гневный взгляд на старика в платке, который, будто ничего не слыша, продолжал вышивать. — Если бы с самого начала он перевел дом на ваше имя, у нас не было бы таких хлопот! Так что ему говорите, с ним все и выясняйте.
— Мама, если папа не хочет, я не могу силой заставить его любить меня, — с некоторым раздражением заявила Олимпия. — Но вы могли бы выделить нам кое-что из своего состояния.
Аглае нахмурилась, а Аурика с ненавистью взглянула на сестру.
— Ну, уж это нет, милая! У меня есть Аурика, которую надо выдать замуж, и Тити — не могу же я его пустить по миру! Ты должна потерпеть, пока мы чего-нибудь добьемся от этого несчастного.
Симион молча поднял голову, но губы его дрогнули, словно он намеревался что-то сказать. Дядя Костаке, чтобы не принимать ничью сторону, низко склонился над кисетом с табаком. Тогда Паскалопол умиротворяюще заговорил:
— Не следует заходить слишком далеко. Все можно уладить. Как ваше мнение, домнул Симион?
Симион встрепенулся и быстро сказал:
— Она не моя дочь!
Аглае презрительно рассмеялась:
— Не его дочь! А чья же еще? Он меня с ума свел этой чепухой!
