— Мне сказала кукоана Аглае, что они придут сюда к вечеру, когда приедет домнул Паскалопол, — добавила Марина. — Она говорит, что, может быть, старик постыдится его. А сейчас они спрятались в комнате у домнишоары Аурики и сидят там.
— Стоит ли впутывать в эти дела Паскалопола? — высказал свое мнение Феликс. — Он не рассердится?
— Что ты! Да ты не знаешь Паскалопола! У него неистощимое терпение, и он очень любит, когда с ним советуются. Он любезен с тетей Аглае и со всеми, потому что хочет чувствовать себя здесь, как в родной семье. У него ведь никого нет.
Вечером шел дождь, все собрались в гостиной, Симион, сидя в полутьме, вышивал подушку. Внезапно распахнулась дверь и вошла молодая пара. Аглае и Аурика обернулись, притворяясь удивленными.
— Олимпия! Ты? — сочувственно воскликнула Аглае, стараясь все же изобразить некоторую досаду.
Олимпия с бесстрастным видом подставила Аглае щеку для поцелуя, в то время как Стэникэ с подчеркнутым почтеньем лобызал теще руку. Супруги поздоровались со всеми и издали приветствовали Симиона, который удовольствовался тем, что проворчал что-то, не поднимая головы от пялец. Паскалопол церемонно склонился перед Олимпией:
— Целую ручки, доамна Рациу!— и поднес к губам кончики ее пальцев.
В Олимпии поражало сходство с Симионом и Тити, а раздвоенный, как у них, подбородок производил на женском лице неприятное впечатление. Она была крупная, смуглая, с легким пушком на верхней губе и тесно сросшимися над переносьем бровями, как у Тити. У пышущего здоровьем, хотя и не тучного Стэникэ было красное лицо, черная густая, кудрявая шевелюра и усы, похожие на мушиные крылышки. Под твердым высоким воротничком Стэникэ развевался галстук «а ля лавальер», а необычайная ширина его светлого чесучового костюма, так же как и крошечная, едва прикрывавшая волосы, соломенная шляпа-канотье, поразила Феликса. Стэникэ говорил плавно, округленными периодами, с актерскими, напыщенными жестами, а Олимпия — медленно, наставительно и весьма уверенно.
Аглае открыла военные действия.
— Мне следовало бы сердиться на вас, Олимпия. В нашей семье еще никогда не случалось такого позора. Вам надо было хорошенько подумать, прежде чем совершать подобный шаг. Уже год вы живете вместе, у вас родился ребенок, а ведете вы себя, как язычники. Это все ты, Стэникэ, не хочешь венчаться!
— Перед богом мы соединены навеки! — громко продекламировал Стэникэ. — Нас разлучит только смерть.
