— Конечно, конечно, папа, — отвечала в тон Костаке странно серьезная Отилия, — я останусь и дальше Мэркулеску, а на самом деле буду по-прежнему дочкой папы Джурджувяну.
— Так, так, — не совсем понимая смысл ее слов, поддакивал Костаке.
— Папа, пойдем обедать, — другим тоном сказала Отилия.— Иди, суп остынет.
Отилика, хочешь, чтобы папа купил тебе, ну, красивое платье или шляпу? — предложил развеселившийся Костаке.— Дать тебе сто лей?
— Если хочешь, дай, папа, — отвечала Отилия, которую это предложение даже не обрадовало, а удивило.
Костаке сунул руку в карман пиджака и в нерешительности долго держал ее там.
— Деточка, может быть ты лучше сначала пойдешь посмотришь, что тебе нравится? Выбери, а я потом дам тебе сколько понадобится.
Отилия взяла его за руку и потащила из гостиной.
— Как хочешь, папа!
— Отилика, ты присмотри себе что-нибудь и скажи, чтобы это оставили за тобой, — уже в столовой вернулся к прежней мысли Костаке. — Если у тебя есть деньги, заплати сама, а я тебе отдам после. Ты знаешь, до конца месяца мне будет трудновато.
Вскоре пришел Паскалопол и сообщил дяде Костаке, что юрист подготовил все документы и теперь надо выполнить необходимую процедуру. Костаке вместо ответа кивнул в сторону Отилии.
— Что случилось? — изумленно спросил помещик.
— Случилось то, что я не хочу, чтобы вы и дальше теряли из-за меня время, — сказала Отилия. — Я не желаю менять свое гражданское состояние.
— Но, домнишоара Отилия, то, что мы делаем,— в ваших интересах.
— Я не хочу никаких жертв. Мне и так хорошо. Зачем менять имя на год или два, ведь, когда я выйду замуж, я опять лишусь его.
— Дело не в имени.
Отилия повисла на шее у Паскалопола.
— Я знаю, что вы добрый, но мы с папой передумали. Правда, папа?
Костаке поспешно подтвердил это. Паскалопол покраснел.
— Как, Костаке, и ты того же мнения?
— Да, да, — растерялся Костаке, — если Отилия так говорит, значит она права.
Паскалопол испытывал неловкость; опустив голову, он постукивал пальцами по столу. Он жалел о своем вмешательстве в это дело и боялся, как бы не заподозрили, что он преследовал здесь какую-то личную цель.
— Как вам угодно, — сказал он наконец, — я не имею права вмешиваться. Я полагал, что таково ваше желание.
И, немного задетый, он поднялся, собираясь уйти. Отилия удержала его за руку.
— Вы не покатаете меня в экипаже завтра вечером? Мне ужасно скучно...
Паскалопол снова превратился в воплощенную любезность:
— Но я в вашем распоряжении, домнишоара Отилия. Завтра в шесть часов я приеду за вами.
