Ночной странник поднялся, закутался в свой грязный и дырявый плащ. Тщательно осмотрелся, и не найдя в окружающей предрассветной мгле ничего подозрительного, продолжил свой путь вдоль стен. Пройдя всего несколько шагов, снова опустился на землю. Со стоном принялся разматывать грязную повязку на ноге. Долго изучал рваную рану, щурясь и покусывая от боли нижнюю губу. Вздрогнул, услышав лай собак. Погоня. Все-таки выследили. Куда теперь? С этой раной далеко не уйдешь… Впрочем, нет, один путь есть. Человек глухо застонал и рывком поднялся. Старый цвинтарь, вот он, совсем рядом. Нужно лишь перейти через мост и… И оказаться в Старом городе, где ночная нелюдь все еще бродит по узким улицам в поисках пьяниц и бродяг.
Лай стал громче, и человек заковылял дальше. Задыхаясь и припадая на больную ногу, он прошел мимо темной пасти арки полуразрушенного дома. Шипение, раздавшееся оттуда, заставило его похолодеть от ужаса и прибавить ходу.
Вожак ненавидел Старуху. Сколько раз эта облезлая сучка вставала на его пути, отбирая законную добычу. Он тихо зашипел и выставил когти. Его тело, поджарое, мускулистое, припало к земле. Пасть раскрылась, обнажив блестевшие слюной клыки. Но Старуха не испугалась, лишь еще сильнее задергался хвост ночницы, а горящие красным глаза буравили молодого ночника, посмевшего бросить ей вызов. Вожак сделал шаг вправо, раздувая ноздри. За его спиной перебирали лапами еще три ночника. Все как всегда: самцы и самки охотятся отдельно, часто вступая в яростные драки из-за очередной жертвы. Жертва. Вожак почувствовал, как тягучая, вязкая слюна наполняет пасть. Голод, проклятый голод. В последнее время человеки обходят стороной старый цвинтарь… Ага, что это? Конечно, прихлебательницы Старухи, кто же еще. Поведя носом, Вожак учуял запах молодой ночницы, с которой он спаривался не так давно. Но время случки прошло, и теперь ему хотелось лишь запустить зубы в плоть, неважно чью. Человековскую или ночника, неважно. Голод. Хочется есть. Старуха и ее товарки пусть убираются в пасть Кудиану.
— Снова ты, старая сука, — зашипел Вожак, — снова ты.
— Глупец, — беззлобно прорычала Старуха, все так же вертя хвостом. — Ты же знаешь, что добыча все равно останется нам. Если будешь вести себя хорошо, то, быть может, и оставим пару ребрышек. Хватит тебе и твоим вшивым дружкам?
Яростное шипение, раздавшееся в ответ, заставило Старуху широко оскалиться. Шерсть на горбатой спине страховидла встала дыбом; ночница едва заметно повела головой — дикой смесью человека и волка. Вожак щелкнул зубами, когда из темноты явилось еще четыре ночницы и расположилось вокруг. Самцы затравленно попятились к своему лидеру, рыча и скаля зубы.
