– И собачка красивая, – заметила какая-то девчушка.
Тем временем Ингрид боролась с Банголе. Борьба продолжалась до станции “Республика”, когда Зигмунд решил забыть о хороших манерах и вцепился зубами в ногу Банголе. Тот взвыл от боли и разжал пальцы. Трио выкатилось на платформу в то время, как читатель газеты и школьник сошлись на том, что в полицию не берут ни далматинцев, ни смазливых американок.
– Меня чуть инфаркт не хватил, – отдуваясь, проговорила Лола, прислонившись к витрине старой обувной мастерской. – Зигмунд сорвался с поводка, я чуть не растянулась на тротуаре и не сломала свой воротник. Я уж думала, вы под машину угодили. Антуан Леже мне бы никогда не простил.
– Рраф!
– Так не извиняются! А теперь лежать, и хватит носиться как угорелый! – И, обращаясь к Банголе, с которого градом катился пот: – Рассказывай про Туссена Киджо, и побыстрей!
– Я уже тысячу раз вам все рассказывал, комиссар.
– Комиссар в отставке.
– Никогда бы не подумал, – вздохнул Банголе.
– Если ты уже пять лет скрываешься среди лампочников, значит, у тебя есть совершенно сногсшибательная информация. Не заставляй нас терять время, и я обещаю, что сразу про тебя забуду. Тебя ищут настоящие полицейские, но я больше не из их числа.
– Это было пять лет назад. Я уже забыл подробности.
– Ты что, красная рыбка?
– Чего?
– Три круга по аквариуму сделал и все забыл? Ну же, Банголе, память твоя в порядке. Иначе ты бы так не шифровался.
Эме Банголе бегал быстро, но размышлял не торопясь. И пришел к неизбежному заключению: нужно слить информацию, а потом снова залечь на дно, среди верующих или где-то еще. Страшная смерть Туссена потрясла его. Если на свете есть изверги, способные так жестоко убить полицейского, то его осведомителю лучше вовсе исчезнуть. О возвращении на родину не может быть речи. Кое-кто просто мечтает с ним там встретиться.
Пять лет назад Туссен Киджо задал ему массу вопросов об одном земляке, некоем Норбере Конате, журналисте из Демократической Республики Конго, тот погиб возле аэропорта Киншасы, там была погоня со стрельбой. Киджо хотел знать, имелись ли у Конаты связи во Франции.
– И они имелись?
– Африканскую диаспору в Париже я знаю как свои пять пальцев, но про Конату не слышал. Если я тогда вам ничего не сказал, значит, не знал.
– Ну, это еще большой вопрос. А больше Туссен тебя ни о чем не спрашивал?
– Нет, только это.
– Не спеши, приятель. Ты когда-то был журналистом, помнишь?
– Я вижу, к чему вы клоните, мадам Жост. Я знал о существовании Нобера Конаты, хотя он был серьезным журналистом, а я светским хроникером. Да, я читал его довольно смелые статьи в африканской прессе. Но я никогда не встречался с Конатой ни здесь, ни где бы то ни было. И в Париже никто мне о нем не говорил.
