«Вот так твоя Улё сейчас себя чувствует», – прокомментировала она свою фотографию и отправила Тиму.
«Что случилось, малышка?» – последовал ответ.
«Плохой день. Все плохо. До конца этого ужаса еще долго. Все вокруг тупые. Какие-то дураки пристают», – все же пожаловалась Ульяна.
«Ничего, вернешься в Москву, и никаких дураков вокруг не будет», – пришел ответ. И даже ни капли ревности! Ульяна была раздосадована. Может, он все-таки нашел себе другую?
«А у тебя как дела?»
«Как обычно. Не волнуйся, я тебя жду», – ответил Тим, и девушка убрала смартфон с довольной улыбкой. Приближался лагерь, и нужно было как-то тихо влезть обратно, чтобы никто не заметил.
Отодвинуть секцию забора, через которую они выбрались наружу, оказалось не под силу. Немного помучившись, девушка побрела вдоль забора дальше в надежде найти какой-то удобный проход или дойти до места, через которое она сбегала в деревню. Наконец, Уля нашла выломанную доску и спокойно пролезла через щель на территорию лагеря. «Охрана молодежи и территории на высоте», – подумала она про состояние забора и крадучись вернулась в свой корпус.
Слоняясь в часы отдыха по административному зданию, Ульяна читала все объявления и информационные справки, развешанные на стенах. Чтение этих скучных, по много раз откопированных листов создавало хоть какую-то видимость осмысленной деятельности. Плавиться от зноя, лежа на кровати, и ждать, пока Тим не ответит на эсэмэс, было уже невыносимо.
Валя в жару чаще всего читала и вообще не хотела вставать с кровати до начала второй рабочей смены, а Оля днем занималась чем-то своим, встретиться и поболтать с ней удавалось не всегда.
Девушка вздохнула. Ей казалось, что с каждой минутой в лагере она становится все глупее. На улице жара, Интернет в здании вообще пропал, разговаривать абы с кем не хочется, так что из дневных развлечений оставались только бумажки в коридоре. Во всяком случае, там было прохладно.
Одна из бумажек рассказывала о нормировании труда подростков. Звучало совсем не страшно: режим работы трудовых отрядов составляет 4 часа в день, из них 2 часа отводится на трудовую деятельность и 2 часа на проведение общественно полезных работ и благоустройство территорий.
На практике же общественные работы заменили подготовкой к трудовой деятельности следующего дня. Вроде бы всего 4 часа, а устаешь жутко. Ульяна с ужасом подумала, что пока это только прополка поля, что же будет на финальной уборке урожая? Будут ли их уносить с поля обессиленными? Или будут, как рабов, подгонять кнутами? Воображение рисовало страшные картины. Ведь они уже сейчас живут как рабы! Подъем, зарядка, завтрак, трудовая практика, полдник, дневной отдых, «общественно полезная работа», обед, «активный и полезный отдых», читай «свободное время», ужин и отбой. И так каждый день. Беспросветно. От накатившего отчаяния Ульяна чуть не заплакала. Никому она тут не нужна, никто ее отсюда не вызволит.
