И другая уже наплывает
Нежность, душу собою наполнив,
Как волна, набежавшая в полночь,
Как широкие воды Дуная.
Я к тебе обращаюсь, наследник,
С этой, может прощальною, речью,
Мой сынок, мой дружок пятилетний.
Видно, больше тебя я не встречу…
Вот от сердца завет мой последний.
Чтобы горечь сиротской судьбины
Не согнула тебя, я, отец твой,
Как родитель богатый, что сыну
Оставляет поместья в наследство,
Так тебе в завещании кратком,
Чтобы ты мою ласку почуял,
Чтоб ни в чем ты не знал недостатка,
Клад бесценный оставить хочу я.
С ним и в жизни не будешь ты сирым,
С ним и смерть не страшна никакая:
То любовь безграничная к миру,—
Ум и сердце она заполняет.
Страшен мир для трусливых, бескрылых —
Что живут лишь собою — калеки.
Потому и страшит их могила,
Что предаст их забвенью навеки.
Мы ж с усмешкою смерть принимаем,
Мы встречаем ее без боязни.
Мы — дорога в бессмертье прямая,
Та, что выше решеток и казней.
