Будущее Люси определило влияние именно этого старого грубияна. Увидев, какие чудеса может творить ортопедическая хирургия, она решила, что примет в их сотворении посильное участие, осталась в трехлетней интернатуре и ассистировала Старой Косточке всякий раз, когда это было возможно. Она копировала его во всем, кроме его ужасных манер. Отношение старика к Люси было таким же, как и ко всем остальным, но в конце интернатуры Люси гордилась тем, что на нее Старая Косточка орал меньше, чем на других.
С тех пор прошло много лет, и Люси сама достигла успеха на выбранном ею поприще. Направления от других врачей Берлингтона, посылавших к Люси своих больных, сделали ее одним из самых занятых докторов клиники Трех Графств. В Монреале она побывала с тех пор только один раз — два года назад — на похоронах Старой Косточки. Люди говорили, что ни на одних похоронах врача не было столько людей. Практически все, кого когда-либо оскорбил старик, собрались в тот день в церкви, где отпевали умершего хирурга.
Она вернулась к реальности. Биопсия практически закончилась. Люси разрешила интерну ушить кожу, и сейчас он накладывал последний шов. Люси взглянула на настенные часы. Вся процедура заняла тридцать минут. Часы показывали три пополудни.
В семь минут пятого в серологическую лабораторию виляющей походкой, весело насвистывая, вплыл шестнадцатилетний курьер клиники. Обычно он именно так входил в лабораторию, чтобы вывести из себя Баннистера, с которым находился в состоянии постоянной войны.
И действительно, старший лаборант тут же окрысился на парнишку:
— Я тебе в последний раз говорю: прекрати эти чертовы представления, когда приходишь сюда!
— Я очень рад, что этот раз — последний. — Парень был непробиваем. — По правде, твои причитания изрядно действуют мне на нервы. — Продолжая как ни в чем не бывало насвистывать, он поднял над головой лоток с пробирками из поликлинического отделения: — Куда прикажете это поставить, мистер Дракула?
Джон Александер невольно улыбнулся. Баннистера, напротив, эта выходка нисколько не позабавила.
— Ты же знаешь, куда, умник. — Он ткнул пальцем в свободное место на одном из лабораторных столов: — Ставь сюда.
— Господин капитан, слушаюсь, сэр. — Парень изысканно поставил лоток на стол и дурашливо отдал честь. Потом, вильнув задом, он запел, направившись к двери:
Как я люблю тот дом, где вирусы живут,
Где спят микробы и бактерии гуляют,
Где старый кровосос так лыс и худ
