8. СТАРЫЕ ПЕСНИ О ГЛАВНОМ
Даэмон все не объявлялся, но многое уже стало известно. Дотошные журналисты сообщили, что под Владимиром была проведена общевойсковая карательная операция против его людей, что имела печальную судьбу полностью провалиться. На неделе несколько раз отключалось телевидение — сигнал шел, но ничего больше. Загадочно и антинаучно — на сто процентов в его стиле. Я думал, Даэмон захочет выйти в эфир сразу по всем программам — потом мне рассказывали, что такой вариант ему предлагали, но он предпочел отказаться — подумал, может получиться нетелигеничным. Так что просто себе выпендривался, растворяя мегамощные радиоволны в ничто.
В телевизоре пытались шутить, но было видно, что здорово испугались. Невидимый некто запросто играет в непонятную игру… «Метатерроризм» — так впоследствии назвал это Даэмон — изничтожение законов бытия. Тучи ушли, но спокойнее не стало. По ночам я слышал в городе стрельбу. Началось? Не знаю.
Потом Даэмон объявил декрет об «империи Рош» — кошмаре Библии (а значит, он ее все-таки читал). А себя назвал императором. В декрете, который жизнерадостный (правильнее будет сказать — смертерадостный, наверное) Елизарий притащил мне, императора именовали Ариманом. Еще он объявил конец света, но постскриптумом — так, между прочим. А от двора новоявленного императора внезапно скрылся один из его приближенных, какой-то непризнанный тибетский принц. Куда уехал — непонятно. Невовремя как-то он решил разбегаться…
Небо было уже другим. Кто-то ждал ответа черному Антихристу, кто-то делал бизнес на ужастиках, кто-то просто слонялся по городу в тупом ожидании. Я был в числе последних. Люди… Как они занимательны! Им объявили, что конец света наступил, а они как ни в чем не бывало суетятся по-прежнему. На Пушкинской роллеры катались на роликах, не боясь попасть под машины. Теперь уже все равно не страшно…
— Это ты?
Я оглянулся на голос. Бог ты мой, это же Артем. Только зачумленный слегка.
— Что с тобой? Заболел?
— Не знаешь, что происходит? — спросил он, глядя куда-то сквозь.
— Нет.
— Происходит самое неви… дикое. Я не знаю, я сам не знаю! Ты помнишь Андрея?
— Который умер от инфекции?
— Непонятной инфекции. Всего двадцать восемь ему было. Так он вернулся.
Я не сразу понял, что он говорит, но — что делает мне честь — когда понял, оставался спокоен.
