В самой глубине души он сохранил тайную надежду услышать, что ему лучше и он может вернуться в Париж. Он спросил:
— Есть перемены?..
Против всякого ожидания, он получил ответ. Но он был произнесен нетерпеливо:
— Что вы имеете в виду?
На этот раз Симон подумал, что совсем поглупел. Он пробормотал:
— Ну… Все то же самое?.. Есть что-нибудь новое? То есть… Мне не лучше?..
Его собеседник покачал головой:
— Слишком мало времени.
Слишком мало времени!.. Впервые Симон измерил продолжительность странной болезни, приведшей его в Обрыв Арменаз: почти три месяца! Почти три месяца прошло с тех пор, как он вошел, словно нашкодивший, в кабинет доктора Лазара… Три месяца! Можно успеть изучить несколько книг из «Изложения событий» Геродота! Несколько песней Гомера! Всю «Теогонию»! А здесь это будто не в счет! Симон начинал испытывать глухое раздражение против этого человека с ироничными вопросами и краткими ответами. Его желание сойтись с ним наталкивалось на холодное безразличие, саркастические намеки, обезнадеживающий лаконизм. К несчастью, он не смог удержаться от невинного вопроса, который был для доктора самым невыносимым из всех:
— Как вы думаете, мне еще долго здесь оставаться?
Марша посмотрел на него с едва заметной иронией и словно призвал стены своего кабинета в свидетели глупости этого больного. Тот понял свою ошибку, но было слишком поздно: уже надвигался неумолимый ответ:
— Увы, месье, я не кумская Сивилла и не составляю гороскопов. Не следует путать медицину с гаданиями или магией.
Произнося эти слова, он подталкивал Симона к двери и там, внезапно любезным голосом, задержав руку молодого человека в своей, подобно тем министрам, что считают возможным внушить доверие одним пожатием ладони, сказал:
— Впрочем, ваш случай не так уж плох… Ничего не могу вам обещать, но могу сказать вам, что я не тревожусь…
И тогда, совершая еще больший промах, Симон вспомнил последний вопрос, который хотел ему задать. Разве его парижский врач не делал ему инъекций солей золота? Он собрал все свое мужество и спросил:
— Вы не введете мне немного солей золота?
На этот раз доктор ответил ему измученной улыбкой. Вдоль его бороды пробежала короткая дрожь:
— Я не буду вас напрасно утомлять, месье. Вам не будут вводить ни солей золота, ни солей извести, ни туберкулина, ни креозота, ни морской воды, ни горчицы, даже облученной. Если вы непременно хотите что-нибудь принимать, вам дадут пить дистиллированную воду, по крайней мере, вреда от этого не будет.
