«Ваши замечательные успехи — вдохновляющий пример для всех советских шахтеров. Они достигнуты благодаря массовому социалистическому соревнованию, высокой организованности и сплоченности горняков участка».
Тяжел кусок угля. В комплексно-механизированной лаве, перемалывающей отбитый уголь так же легко, как мельничные жернова пшеницу, не сразу найдешь такой. Когда все же нашли, положили до конца смены на конвейерном штреке. Чтобы «остывал» на свежей струе. Смена была жаркой. Зато к концу позвонил диспетчер, сообщив: «Уголь идет в счет одиннадцатой!»
Праздничный «довесок» несли по очереди. Сменяли друг друга без слов. Бригадира, привычно шагающего впереди, не обременяли. Пусть сосредоточится перед торжественной встречей на-гора́. И перед тем как клеть, мягко качнувшись, опустилась на стопора, с улыбками передали кусок угля бригадиру. Нести-то легче, чем держать перед объективом фотоаппарата. На снимке Павленко держит угольный «довесок» с той же теплотой, что сродни исконной любви хлебороба к хлебу.
О бригадире участка № 4 Владимире Максимовиче Павленко надо рассказать подробнее.
Давно приметил порядок, чистоту, особый уют в квартирах шахтерских семей. Зависит ли это от достатка в доме или от извечной тяги шахтера к теплу и свету, чего зачастую не хватает в грохочущей лаве, — судить не берусь. Но хорошо знаю: порядок у Павленко всюду: в семье, в мыслях, в поступках, в добычном забое. И проистекает он от твердости характера, основательности жизненной позиции. Сидя в кресле в его квартире, напротив стеллажа, заполненного книгами любимых писателей, я всматривался в старые газетные снимки, на которых узнавал знакомые черты Павленко в разные годы жизни. Всюду он в шахтерской каске, в кругу товарищей-шахтеров: Павленко-машинист, Павленко-бригадир. Но снимок, на котором Павленко запечатлен с куском угля, для него особенно дорог.
— Эта фотография, — объяснил он, — напоминает о давнем споре с закадычным другом, опытным шахтером Василием Ивановичем Щербаковым. Семизначная цифра нам с ним и во сне не снилась, когда мы рубили уголь не в механизированных забоях, а в ручных лавах.
Середина 60-х годов в биографии Павленко отмечена особо. Тогда он впервые после отбойного молотка и врубовой машины взялся за рычаги добычного комбайна. Появление в забое «Донбасса» означало ломку старых производственных отношений. «Ручники», налегающие на отбойные молотки, лопаты и топоры, прославили себя выдающимися индивидуальными рекордами. Механизаторы раскрыть свои таланты еще не успели: освоение добычной техники шло робко — не было опыта работы на комбайнах. А что было? В одних, кто равнялся на Павленко, жила вера в победу машинного труда, в его будущее. В других — надежда на старые традиции и силу. Тем более что в шахте они десятилетиями обогащались опытом таких «королей» угля, как Алексей Стаханов, Никита Изотов, Петр Пузанов. Далеко не совершенные добычные комбайны начинали рубить лучше, а главное — больше. Не уступали в споре и шахтеры ручных лав, все злее сжимая отбойные молотки. Столкнулись две веры.
