— Живые! У них только крылышки смерзлись… Смотри, смотри! — обрадовался я.
Птицы начали шевелиться, пытались встать… Вот уже скворцы, пострадавшие меньше других, стали отряхиваться и чиститься. Нашелся и такой храбрец, что взмахнул крыльями — и в стекло. Пришлось спешно закрывать окно одеялом — сами побьются и стекла нам расколотят.
Еще через несколько минут в комнате кишмя кишели птицы. Они прыгали, размахивали крыльями, кричали. Мы оба стояли у горящей керосиновой лампы и едва успевали отбивать ее от чересчур любознательных.
Пришла мать. Открыла дверь, застыла в изумлении на пороге.
— Что… что здесь происходит?
Потом, узнав обо всем, сама предложила накормить птиц. Они охотно клевали крупу, крошки хлеба. Размельченная мороженая рыба тоже пришлась им по вкусу.
— Да, ребята, не попробуете сегодня пирогов, — покачала головой мать, глядя, как хозяйничает в комнате уже вполне освоившаяся пернатая орава.
Мы с братом нисколько не огорчились:
— Не беда! Зато скворцы будут живы!
Разговор про школьные деньги начался за столом. Мать вязала; я как умел, то и дело спотыкаясь о малопонятные слова, читал вслух газету. Мать слушала-слушала, потом вздохнула:
— Да, надо бы тебе этой осенью в школу. Да вот нечем заплатить за ученье.
— А много нужно? — спросил я.
— Один серебряный в школу, другой на книги, тетрадки, доску с грифелем. Вот уже два рубля. Да еще приодеть надо; стыдно ведь пускать тебя в постолах[1]. У детей торговцев, домохозяев, ремесленников — у всех ботинки, один только ты, серенький воробышек, будешь портянками сверкать. — Мать отложила вязанье и грустно посмотрела на меня, — Заработаю, — сказал я решительно.
— Где ж ты, малыш мой, заработаешь?
— Мало ли… Соберу ягоды, продам!
— Хорошо задумано, ничего не скажешь. Да только в местечке-то нашем покупателей раз-два и обчелся. Все сами в лес по ягоду ходят.
Я стал доказывать с жаром:
— Ничего, купят, вот увидишь! Наберу целую корзину черники. Крупной, спелой. Купят!
— Где ты ее такую найдешь?
— Да хоть в Саранчовом сосняке!
— Ну тебя! — усмехнулась мать. — Глупенький ты еще. Это же совсем рядом с местечком. Там детишки просто так, прогуливаясь, все обирают, до единой ягодки… Вот если бы попробовать нам с тобой в Зиемерском бору.
Я обрадовался: мама тоже пойдет!
— Только учти: корзины придется тащить на себе.
— Ну и что!
— Одиннадцать верст! — Мать испытующе смотрела на меня…
Дома нас в то время было только двое: я и мать. Отец нанялся ямщиком и уехал на почтовых лошадях в далекую поездку, прихватив с собой в помощники моего старшего брата. Ничто не мешало нам отправиться в дальний лес по ягоды. Так и договорились: пойдем следующим утром.
