из рук татарина и другой факел. Послышалась брань, люди спеши
лись, рассыпались по сторонам.
А Тугейка в это время был уже около избушки Руна. Собака пропустила его, не гавкнув.
— Рунка! Вставай! Татары! За тобой приехали.
Ивашка спросонок не поймет что к чему, тычется из угла в
угол, а Тугейка торопит:
— Выводи коня, Пампалче. Прячтесь в кюсото.
— Зачем їв кюсото? Скакать надо. Дальше в лес!
— Вы с ума сошли. Рунка леса не знаег, гемно. Они сразу догонят. До утра в роще прячтесь.
Пока Мырзанайка высекал искэу, пока раздули огонь и зажгли факелы, прошло время. Когда ворвались в избушку, там никого, кроме задыхающейся от лая собаки, не было.
Тугейка снова со стороны стал следить за похитителями. Татарин бранился, а Мырзанайка выполз из сарая чуть не на коленях и, освещая дорогу, разглядывал конские следы.
«Ну, косое брюхо,— подумал Тугейка,— ему конь Рунки спать не дает. Приползет, собака, к священной роще, придется народ поднимать, чтоб рощу осквернить не дали».
Но потом пришла иная мысль. Ведь разбуди народ — люди полезут на сабли, польется кровь. Не лучше ли подождать, как обернется дело. Рунка, так просто в руки не дастся. Да я ему помогу, в случае чего.
И Тугейка побежал к роще. Нашел Рунку, тот держал коня под уздцы у священного дуба. На поясе сабля. Ее раньше Туга не видел.
— Этот шайтан сюда ползет. По следам. Если они осмелятся войти в кюсото — я их по одному перестреляю. Ты пока отсюда не отходи. А то в темноте я и тебя могу пришить. — Тугейка вышел на опушку рощи и стал ждать. Скоро огоньки замерцали снова. Теперь их уже было не два, а больше. И страх вошел в душу Ту- гейки. Он понял, что Мырзанайка в воротах мольбища не остановится. Его придется убить. Уібить? Мырзанайку? И казанцы ведь гоже полезут в священную рощу. И их придется убивать. А что потом? Что скажут ему родичи когда узнают? А если мурза приедет карать ослушников. Не наведет ли Тугейка беду на всех людей Нуженала?
Эти мысли роем пронеслись в голове, и осталась одна-единст- венная: надо сбивать факелы. В темноте они в рощу не пойдут.
И когда первый факел полыхнул желтым светом на столбы ворот мольбища, Тугейка спустил тетиву. Факел упал — и дико заорал Мырзанайка. «Низко взял — в руку попал», — догадался Тугейка и ударил по второму огоньку. Взметнув сноп искр, погас и второй. Огоньки сначала сбились в кучу, потом рассыпались, погасли, остался только один. Он метался из стороны в сторону, человек с факелом, видимо, бегал с места на место.
