— Пятно? — Максу уже не хочется приключений, — нет никакого пятна.
Нет? Не было? И нас нет…
— Нас нет! — мне кажется, я шепчу, но мой крик отражается и возвращается обратно. Нас нет… нет… нет…
— Мира, мира, — колышется красное марево вокруг, зовет.
Потом наступает тишина.
В чувства меня приводит льющаяся за шиворот вода. Сам Макс, взъерошенный и печальный, сидит на краю дивана.
— Совсем из ума выжил? — ему что, мама не говорила, девочек обижать нельзя!
— Ты очнулась, слава богу. Мы уже подумали, что ты окончательно… того, — смущается Макс.
Держи карман шире, я еще поживу. Лет, эдак, до ста или больше.
Кровавых пятен и чужих физиономий уже не видно, зато голова еще кружится, во рту привкус желчи и земли, но все же куда лучше, чем могло быть. По крайней мере, встать, пусть и с максовой помощью, получается. Да и пол шатается не сильно, так, чуть-чуть.
Выпиваю почти литр минералки и только потом замечаю, что чего-то не хватает. Вернее, кого-то.
— А где проф? — как он мог меня бросить в такой ответственный момент? Кошмар, просто кошмар.
— Пошел к твоей маме, — равнодушно, словно не понимая всего ужаса своих слов, отмахивается парень.
Что?! Он совсем рехнулся?!
— Эй, ты куда? — Макс пытается схватить меня за рукав.
— Предотвращать катастрофу, — у мамы слабые нервы, лишние знания ей ни к чему, она и так расстроена.
— Какую катастрофу?
У него что, родителей не было? Или были, но хиппи и пофигисты?
Пока добралась до порога, стало ясно — предотвращать ничего не надо, ибо поздно. На пороге стоял проф, осторожно держа за руку новоявленного братика. Я что-то пропустила?
— Профессор, зачем вы притащили Лешу? — наверное, мой вид в грязной футболке и с непреклонно скрещенными на груди руками забавен — проф чуточку, самым краешком рта улыбается. Бессердечный человек, просто бессердечный!
— Твоя мама пошла к зданию бывшей мэрии, там обещали выдачу вспомоществования, — пояснил профессор, — попросила меня последить за мальчиком, как человека знакомого и ответственного.
Помню, она что-то говорила — вроде, надо встать на учет для получения гуманитарной помощи. И что очереди просто огромные, зато выдают консервы и питьевую воду. Что воду — особенно хорошо, учитывая, что у некоторых из-под крана течет грязь или кровь, или бурая жижа, а то и еще что-то.
Но слово «вспомоществование» звучит ужасно, филолог во мне бьется в конвульсиях и медленно умирает.
— Как ты себя чувствуешь? — проф подталкивает излишне стеснительного Лешу в спину, начинает неторопливо снимать ботинки.
