Подледный океан Гильгамеша обрушился на мои барабанные перепонки какофонией оглушительных шорохов, плесков, тягучих вздохов. Словно гигантская мельница, медленно вращая прозрачными жерновами, без устали перемалывала миллиарды игольчатых льдинок в черную студеную жижу. Разом оробев, я сделал несколько осторожных шагов по металлическому настилу и взялся обеими руками за леера ограждения. Ледяные стены каверны Реггиса, освещенные прожекторами станции, почти вертикально уходили вверх и терялись в беспросветной морозной мгле. Черная вода, качаясь, билась о покрытые наледью антиспрединговые кольца, раскачивала блестящие борта станции, и я вместе с тоннами металла качался на зыбкой волне, которой было тесно и муторно в полукилометровой ледяной расселине. От созерцания такого количества льда у меня моментально замерзли уши и щеки, хотя я знал, что это, скорее, психологический эффект. Немного левее того места, где я стоял, метрах в пятнадцати над светящимися окнами кают верхней палубы, неподвижно висел в воздухе телескопический раструб транспортной шахты, от него тянулись вниз слабые нитки энергетических кабелей. Когда раструб пристыковывают к станции, она, наверное, становится похожа на тарелку с огромной дымовой трубой.
Я немного поглазел на черную воду, потом не спеша двинулся вдоль борта, намереваясь обогнуть станцию по кругу, и увидел стоявшего у ограждения человека. Еще один любитель вечерних прогулок. Впрочем, вечер здесь понятие вдвойне относительное. Человек, несильно размахнувшись, кинул что-то в воду, потом, обернувшись в мою сторону, церемонно склонил голову. Несмотря на кислородную маску, я узнал его почти сразу. Это был Владлен Михайлович Вершинин, директор ГИС «Модхейм», царь, бог, кумир, научный руководитель и пэр маленького коллектива, членом которого мне предстояло сделаться на ближайшие сто двадцать восемь недель. Господи! За это время можно три раза стать отцом или матерью…
Вершинин приглашающе помахал мне рукой, и я, придерживаясь за леер, пошел в его сторону.
— Здравствуйте, Владлен Михайлович.
— Здравствуйте, молодой человек, — сказал он, пожимая мне руку. — Решили взглянуть на черный нектар распутного виночерпия Ганимеда?
Я промямлил нечто утвердительное.
— Ну, как вам работа? Осваиваетесь?
Я отозвался в том плане, что вхожу в курс дела. Наши голоса звучали чуть невнятно из-за масок.
— Что ж, — сказал Вершинин. — Рад за вас, Антон. — Он сунул руку в карман, достал оттуда большую гайку, украшенную двумя мазками синей и белой краски, и задумчиво повертел ее в пальцах. — Я знаю, что работа у вас пока рутинная и скучноватая, но это ничего. Вот месяца через два у нас намечается программа с погружениями. В аквакостюме приходилось работать? — Вершинин размахнулся и кинул гайку в неспокойную зыбкую воду.
