— Да мне-то что, — пробормотал я.
Хелена испытующе заглянула мне в лицо.
— А как у вас дела, Антон? — внезапно спросила она. — Письмо от девушки не пришло?
Мысленно понося Леву самыми последними словами, я покачал головой.
— А вы подержите красную гайку, — посоветовала Хелена. — Будет легче. Ей-богу.
Вот, не хочешь доверяться трепачам, а выходит так, что доверяешься. Над Модхеймом два десятка километров метастабильного кристаллического льда, и вся связь с поверхностью Ганимеда идет исключительно через кабели подъемной шахты. Так уж здесь повелось, что кабелями, а присно и приемом-передачей неслужебной информации ведает бортинженер гидростанции Лева Симонов, он же по совместительству трепач и болтун.
С трудом сдерживая злость, я постучался в радиорубку, бывшую одновременно мастерской и Левиной каютой.
— Входите! — крикнули из-за двери.
Я вошел. Хозяин рубки сидел за раскрытым монитором.
— А! Это ты! — сказал Лева неохотно. — Садись, коли пришел.
— Кого я не люблю, так это болтунов, — сказал я, останавливаясь у него за спиной.
— Я тоже, — поддержал Лева. — Ты про что, вообще?
— Елки-палки! Тебя кто-нибудь просил трепаться про меня и Арину?
— Да я и не трепался особенно, — обиженно ответил Лева. — Ну, Тоньке обмолвился ненароком. А что ты так разволновался?
— Ничего. Мне сообщения были?
Лева грустно покачал головой:
— Нет, старик. Разве ж я бы молчал?
— Кто тебя знает, болтуна?
— Давай чуть позже подеремся, — жалобно предложил Лева, — а то мне еще заявки нужно сегодня оформить.
— Да я, собственно, про почту зашел узнать. А что за заявки?
— На гайки.
— Какие еще гайки? — удивился я.
— Тебе по сортаменту перечислить? — ехидно осведомился Лева.
— Обойдусь, — мрачно сказал я.
Уже в открытых дверях я остановился:
— Слушай, Лев, за какие гайки мне сегодня уже в третий раз советуют подержаться? Да и раньше, если вдуматься…
— А, это? — Лева пренебрежительно махнул рукой. — Не слушай местных фольклористов, лучше сходи на смотровую, развейся. Полезнее будет…
В наимерзейшем настроении я вышел из рубки. Совершенно не собираясь следовать Левиному совету, я побродил полчаса по коридорам верхней палубы и неожиданно оказался перед шлюзом на кольцевую открытую площадку, а оказавшись, подумал: «Почему бы, собственно, и нет?»
Станция Модхейм — одна из самых старых станций в Системе, здесь много чего приходится делать руками. Штурвал внутреннего люка поворачивался так неохотно, будто испытывал ко мне личную неприязнь. Четыре натужных оборота, и можно открывать внешний люк. Я поправил надутый ворот оранжевого комбинезона, потрогал рыльце кислородной маски и, чуть пригибаясь, шагнул в овальный проем.
