Оснащенные самым современным оружием, русские наносят нам жесточайшие удары. Это яснее всего проявляется в боях за Сталинград. Здесь мы должны в тяжелых боях завоевывать каждый метр земли и приносить большие жертвы, так как русский сражается упорно и ожесточенно, до последнего вздоха>{70}.
Из письма Герману Куге ефрейтора Отто Бауэра,
Верю вам, что война треплет нервы и что каждый с нетерпением ждет мира, но русский слишком упрям, невообразимо упорен и настойчив. Мы делаем все, что только можем, но русский дерется здесь с полным презрением к смерти. Пленных мы теперь больше не берем, ибо эти субъекты до последнего дыхания стреляют из своих укрытий, блиндажей и подвалов>{71}.
Из письма Эрнсту Яну обер-ефрейтора Гейнца Хамена,
Сталинград — это ад на земле, Верден, красный Верден, с новым вооружением. Мы атакуем ежедневно. Если нам удается утром занять 20 метров, вечером русские отбрасывают нас обратно>{72}.
Из письма брату ефрейтора Вальтера Оппермана, п/п 44111,
У русского невероятное количество проклятых минометов, их выстрела не слышишь; вдруг разрыв — и осколки летят уже во все стороны. А затем их «орган», нечто вроде нашего шестиствольного миномета, но только он куда сильнее действует на нервы. Мне уже приходилось видеть раненых, в которых попало 30 и больше осколков. Кто не слышал «органа» и не стоял под его огнем, тот не знает России>{73}.
Из письма Вилли Шриндту ефрейтора Вилли Шульца,
Описать, что здесь происходит, невозможно. В Сталинграде сражаются все, у кого есть голова и руки, — и мужчины, и женщины>{74}.
Из письма невесте ефрейтора Отто Гелльмана,
В письме к Эльзе я назвал Сталинград красным Верденом. Такие же жертвы, какие Германия принесла под Верденом, она приносит теперь под Сталинградом, и все-таки он еще не в наших руках. Но будем надеяться, что русский не отбросит нас опять этой зимой, как это случилось в прошлом году под Москвой и Ленинградом… Как мне только что сообщили, генерал Роммель тоже отступает и уже оставил Тобрук, — еще одно тяжелое поражение. Так один удар судьбы следует за другим>{75}.
Из письма родителям ефрейтора Вилли Шмидта,
У нас сейчас дело совсем плохо; если бы ты нас увидела, ты бы половины не узнала, а потом спросила бы: а где тот, где этот? Да, одни лежат в русской земле, другие на излечении на родине или в лазарете, некоторые лишились ног и так далее. Плохо нам! Здесь погибает очень много народу, так как русский сражается чрезвычайно упорно
