Быть может, именно потому, что он так настойчиво проявил свою волю, а не просил разрешения, не унижался и не тянул резину.
Львов вывел ее с черного хода во двор, к ее же маленькому гаражику-раковине. И на раскрытой ладони протянул хорошо знакомый ей ключ с брелоком в виде ярко-красного сердца.
— Мой ключик! — узнала Ира. — Откуда он у вас?
— Вы оставили его в больнице, в кармане куртки. Я забрал все вещи. На правах вашего родственника…
— Когда это мы успели породниться? — иронически прищурилась она.
— Забыли? Когда я давал врачам расписку. Ну помните, чтобы вам отменили уколы!
— А! Правда.
— Теперь, пожалуйста, отоприте гараж.
— Зачем?
— Увидите, — загадочно улыбнулся он.
Крышка раковины откинулась. И Ира издала восторженный вопль:
— Мотя! Мотенька!
Ее «хонда», пострадавшая в аварии, стояла на своем месте, отремонтированная и перекрашенная.
Мотоцикл выглядел совершенно новым. Ирина даже проверила номер двигателя: не подмена ли это? Нет, тот самый! Старый друг, которого она уже не чаяла увидеть.
Это было просто чудо. Как будто механизмы тоже обладают способностью к регенерации, подобно медузам и людям!
— Это ты сделал… Володя?
Не хватало слов, и переход на «ты» был единственным способом, которым она могла отблагодарить человека, доставившего ей такую радость. Человека, только что признавшегося ей в любви.
Странные все-таки существа женщины. Это строптивое создание не пожелало рассыпаться в благодарностях за то, что о ней заботились, а за спасенный мотоцикл готова была расцеловать, что, собственно говоря, она и сделала: в дополнение к щедро подаренному «ты» бросилась к нему на шею и звонко трижды чмокнула в щеку. Но это были подчеркнуто дружеские, а не любовные поцелуи: «Чтобы не вообразил лишнего!»
Но Владимир все равно опьянел от счастья.
Все у воскресшей Моти было отлажено и пригнано, все на своих местах, даже залиты масло и бензин. Хоть сейчас вскакивай на нее верхом и — вперед!
И Ирина не удержалась. Как не проделать по двору круг почета после всего, что они с Мотей пережили!
Мотька, ты жива, и я тоже! Так вперед же, мой стремительный железный конь! Н-но-о!
Они обе мчались после долгого периода вынужденной неподвижности. И наслаждались. Судьба пыталась разлучить их, но теперь они снова слились воедино: яркая девушка и сверкающая машина.
Обе побывали в «состоянии, несовместимом с жизнью», обе с честью выкарабкались из него.
Причем вот что самое интересное: и та и другая — при помощи одного человека, Владимира Павловича Львова.
